Джо Аберкромби - Красная страна

– Я?

– Ты бросил меня при удобном случае и нашел новых друзей. Потом, когда почуял выгоду, бросил их и вернулся без каких-либо объяснений!

– У меня было ощущение, что в противном случае вы бы меня убили, – попытался оправдаться Темпл.

– Это мелочи! – отмахнулся Коска. – Я решил, что через какое-то время ты станешь моим преемником.

– Но… меня никто не уважает.

– Потому, что ты сам себя не уважаешь, Темпл. Сомнения и нерешительность. Ты слишком много переживаешь. Но в конце концов тебе придется что-то решать, иначе ты не решишься никогда. Преодолей это, и ты станешь прекрасным генералом. Одним из великих людей. Лучше меня. Лучше Сазайна. Даже лучше, чем Муркатто. Но тебе следовало бы поменьше пьянствовать. – Коска отбросил пустую бутылку и зубами вытащил пробку из следующей. – Дурная привычка.

– Я не хочу так жить дальше, – прошептал Темпл.

– Ты все время так говоришь. А все равно ты здесь.

– Надо отлить, – пошатываясь, поднялся Темпл.

Ледяной воздух толкнул его с такой силой, что он едва не упал на одного из охранников, стоящего с кислым лицом из-за необходимости оставаться трезвым. Темпл прошел вдоль деревянного борта чудовищного фургона Наставника Пайка, размышляя, насколько он близок сейчас к несметным сокровищам, мимо бодрствующих лошадей, из ноздрей которых валил пар, сделал несколько нетвердых шагов к деревьям, чтобы смолкли звуки попойки, сунул бутылку в снег и расстегнул штаны непослушными пальцами. Было дьявольски холодно. Запрокинув голову, он смотрел на небо, где сияли яркие звезды поверх черных очертаний веток.

Капитан-генерал Темпл. Как мог бы оценить это Хаддиш Кадия? Как мог оценить это Бог? Ведь он всегда хотел как лучше.

Только лучшее всегда оказывалось полным дерьмом.

– Бог! – выкрикнул он в небо. – Ты там, ублюдок? – Вполне возможно, Он был тем самым скаредным убийцей, о котором толковал Джубаир. – Тогда… дай мне знак, что ли? Маленький такой знак. Настав меня на путь истинный. Толкни меня тихонько локтем.

– Сейчас я тебя как толкну локтем.

Он застыл на миг, продолжая отливать.

– Бог? Это ты?

– Нет, дурень.

Послышался скрип – кто-то вытащил его бутылку из снега.

Темпл обернулся.

– Я думал, ты уехала.

– Вернулась. – Шай подняла бутылку и отхлебнула из горлышка. Половина ее лица пряталась в темноте, а вторая освещалась пламенем костров. – Думала, ты оттуда никогда не выйдешь, – сказала она, вытирая губы рукавом.

– Ты ждала?

– Немножко. Ты напился?

– Немножко.

– Это хорошо для нас.

– Это хорошо для меня.

– Я вижу. – Она быстро оглядела его с ног до головы.

Темпл понял, что стоит с расстегнутыми штанами, и принялся возиться с завязками.

– Если хотела взглянуть на мой конец, могла бы просто попросить.

– Несомненно, эта штука надолго западает в память, но я приехала не за ней.

– Нашлось окно, через которое можно выпрыгнуть?

– Нет. Но мне может понадобиться твоя помощь.

– Может?

– Если все пройдет гладко, ты вернешься и будешь заливать свое горе.

– У тебя часто все идет гладко?

– Нечасто.

– Это, наверное, будет опасно?

– Немного.

– Правда, немного?

Она отпила из бутылки.

– Неправда. Много.

– О, Боже… – пробормотал он, потирая переносицу и желая, чтобы темный мир перестал вертеться. Вечные сомнения – вот главная его беда. Нерешительность. Излишнее волнение. Он пожалел, что много выпил. Тут же пожалел, что мало выпил. Он ведь просил знак свыше, верно? А почему он просил знак свыше? Да просто был уверен, что никогда его не получит.

– Что ты задумала? – спросил он очень тихо.

Экзекутор Вайл просунул палец под маску, чтобы почесать мелкие потертости. Не худшая часть работы, и все же не очень…

– Э, это, того вот… – Он перетасовал карты, как будто это могло сделать его руку более удачливой. – Я осмелюсь предположить, что она уже кого-то нашла к этому времени.

– Если у нее есть здравый смысл, – согласился Пот.

Вайл хотел стукнуть кулаком по столу, но испугался, что ушибется, и отдернул руку.

– Вот это я называю предательством! Мы, как предполагалось, должны присматривать друг за другом, а ты все время достаешь меня!

– Я никогда не обещал, что не буду доставать тебя, – сказал Пот, сбрасывая карты и вытаскивая две новые из колоды.

– Уважение к его величеству, – отчеканил Болдер. – Повиновение его высокопреосвященству, безжалостное искоренение всякого рода мятежей, но ни слова о том, чтобы за кем-то присматривать.

– Но согласитесь, это неплохая идея, – проворчал Вайл, снова поднимая неудачливую руку.

– Ты путаешь выдуманный тобой мир с тем, чем он является на самом деле, – заметил Болдер. – В который раз.

– Немного дружбы – все, о чем я прошу. Мы все в одной лодке, причем дырявой.

– Тогда черпай воду и прекрати ныть. – У Пота под маской тоже пряталась ссадина. – До сих пор ты только хныкаешь. Еда. Холод. Болячки под маской. Твоя невеста. Мой храп. Привычки Болдера. Суровость Лорсена. Этого достаточно, чтобы любой человек рассвирепел.

– Даже если трудностей не больше, чем в самом начале, – поддержал его Ферринг, который, не принимая участия в игре, сидел большую часть времени, взгромоздив ноги на стол. Он мог предаваться ничегонеделанью просто противоестественно долго.

– Твои сапоги – самая гребаная трудность, – глянул на него Пот.

– Сапоги как сапоги, – Ферринг ответил пронзительно-синим взглядом.

– Сапоги как сапоги? К чему это ты? Сапоги как сапоги!

– Если вам не о чем поговорить, то могли бы задуматься – не лучше ли помолчать, как он, – Болдер мотнул крупной головой в сторону пленника. – Вырвите страницу из его книги. – В ответ на вопросы Лорсена старик не издал ни звука. Ну, разве что рычал, когда его прижигали. И смотрел, прищурившись, а среди татуировок блестела вспотевшая кожа.

– Думаешь, ты вытерпел бы прижигание? – Взгляд Ферринга уперся в Вайла.

Тот не ответил. Он не любил размышлять о прижиганиях. Он не любил жечь людей, не важно какие клятвы он давал, в каких там мятежах, убийствах или резне пленный принимал участие. Одно дело, рассуждать о правосудии, находясь отсюда за тысячу миль, и совсем другое – прижимать раскаленный металл к коже. Он вообще не любил об этом размышлять.

Инквизиция – спокойная жизнь, говорил отец. Лучше ты будешь задавать вопросы, чем от тебя потребуют ответов, правда ведь? Они вместе посмеялись, хотя Вайл не находил шутку забавной. Он часто смеялся, даже если отец отпускал совсем не остроумное замечание. А вот сейчас не стал бы. Хотя, возможно, он переоценил свою волю. Такая дурная привычка у него имелась.

Иногда Вайл задавался вопросом: а в самом деле, чтобы служить правому делу, нужно жечь, резать и прочими способами калечить людей? Если посмотреть со стороны, то вряд ли их занятие могло показаться праведным. Да и весьма редко приносило пользу. Если не считать пользой всеобщие страх, ненависть и презрение. Может, ради этого они и работали?