Иван Иванов - Любовь и хоббиты

Мы с Биллькой слышали это миллион раз.

Итак, я снова попал в нору к бабуле. Первым делом меня отправили мыться, тесную домашнюю одежду я снял и по указанию диктатора выкинул, штаны и свитер сгорели в камине как «подозрительные». Ба взамен обещала подобрать что-нибудь новое, «проверенное». На ее языке эти процедуры назывались «первичной очисткой».

За первичной последовала очистка вторичная, когда бабушка привела меня на кухню. Белый кафель на полу, стенах и даже на потолке. Стерильность – двести процентов. Какая там кухня?! Операционная! И сказала, шаркая бахилами, в ослепительно белом халате:

– Приступаю к удалению бороды.

Сестра ахнула, но спорить побоялась. Приготовила полиэтиленовый пакет, чтобы сложить прикольные зеленые волосы брата. Зачем? Ясное дело, зачем – подругам показать, парик пошить, на духи обменять.

Бабушка принесла хромированный чемоданчик с набором хирургических инструментов, поставила на стол. Открыла и взялась за скальпель. Я покрылся холодным потом. Ба подошла ко мне.

– Не удивлюсь, если найду там крысу, – сказала она, оценивая фронт работы. – Ну, да поможет тебе святой дух Джона Толкиена! Или Рональда? Или Руэла… Вот, поназаводят имен, потом думай, какое правильное!

Цвергские бороды упрямы и непослушны. Ба потеряла в зарослях один скальпель, упустила второй…

– Безобразие! – рявкнула она, как будто я в этом был виноват, и принесла ножницы для резки металла.

Вот вы спросите, откуда у старушки скальпели, ножницы по металлу? Нет, не с бывшей работы, работала голыми руками, если можно так сказать.

Скальпели в хоббитских норах нужны, чтобы резать колбасу, сало и провода, а ножницы по металлу помогают всё это добывать. Мне досталась поразительная борода. Ножницы застряли и отказались разжиматься, бабушка взбесилась.

– Тысяча орков! – в горячке ба смахнула со стола медицинский чемоданчик, и он тяжело рухнул на белую, гладкую плитку. – Ну, спасибо, внучек, теперь из-за тебя у бабушки в полу трещины!

Я по-гномьи обрадовался:

– Расслабься, бабуля, я тебе всю кухню заново уложу! Таких узоров наделаю, соседки слюнями захлебнутся. Руки мои теперь дороже золота.

Пока они вместе с Биллькой собирали с пола крючки, зеркала, пинцеты и прочие наводящие ужас приспособления, я поднапрягся и вытащил застрявшие ножницы.

Всё это время после «первичной очистки» на мне колыхался бабулин старый халат с цветочками. Халат откровенно женский. Для норы, может, сойдет (Биллька хихикает, да и ладно), а вот на улицу в таком лучше не выходить, путаница с полом и приколы со стороны знакомых гарантированы.

– Что бы мы делали без добрых соседей, – заметила по этому поводу бабуля. – Стойте здесь, я принесу что-нибудь.

Она прихватила пакет с ирисками и вышла; вернулась минут через двадцать без пакета, в обнимку с какой-то малиновой тряпкой.

– Кланяйся в ноги Хаю Гадовичу за то, что судьба послала нам его, а не Троггенвальсов из пятьдесят шестой норы за углом. Они же день и ночь по дворам клянчат! Совсем воровать обленились.

Хай Гадович – очень пожилой хоббит, наш сосед, входит в число «доверенных», то есть, как и бабушка, до одурения любит чистоту и порядок. В гости не навязывается, но уж если придет, то хоть метлой выгоняй. Нудный, как инструкция. Не люблю его. Старик что-то передал для меня, бабушка с довольным видом ЭТО развернула, и Биллька (конечно же) прыснула в кулачок:

– Хи-хи-хи-хи-хи! Хи-хи-хи-хи-хи!

– Билльбунда, не вижу ничего смешного, – нахмурилась суровая старушка, – хорошие шаровары, большие, в самый раз на Боббера.

– Ве-ли-ко-леп-но! – съязвил я и принял ценный подарок. – Носить-не сносить.

Шаровары были огромные, явно не Гадовича (он щупленький), безжалостно протертые в коленях, а на пятой точке прямо до тонкой сеточки. Где старик их нашел? Кто носил ЭТО? Я решил не задумываться, зачем расстраиваться? Главное, вещь налезла почти до горла, а внизу еще и подвернуть пришлось. Пойдет для начала.

В норе моего детства есть внутренняя комнатушка без окон под названием «переговорная», туда в последнее время попадают хоббиты мужского пола, имевшие глупость постучаться и спросить, дома ли замечательная внучка госпожи Клавдии. Личная жизнь внуков всегда волновала бабушку, вот она и водит Биллькиных ухажеров на допрос. Два стула, лампа на столе – вот и вся обстановка. Обычно ба прикидывается глуховатой избушкой на курьих ножках, эдаким божьим одуванчиком и под пустячным предлогом («помоги, юноша, компот вишневый сцедить») заводит бедного «Ромео» в комнатку, сажает… включается лампа, кавалер щурится, и начинается у бабули, как выражается Урман, «транспирация правды» (выделяются пресловутые пары, которые он открыл).

На сей раз место допрашиваемого бабуля любезно предоставила мне:

– В Скандинавии что делал? – жаркая лампа слепила, я жмурился и пытался отвлечься на посторонние мысли, но, как это всегда происходит с бабушкой, думал исключительно о Скандинавии. Картинки в голове менялись с бешеной скоростью: снега, сосны, викинг, который должен был оказаться на моем месте (великоват он для Ётунштрудель, хоть и не ётун), драка, пещера, конкурсы… Под воздействием паров я растрепал подробности первого задания от встречи с перепуганной лисой и до кровати Ётунштрудель. Единственное, о чем пока не знала ба, о моих чувствах к Алине Сафиной. Почему? Просто чисто случайно у бабушки пока не возникло желания спросить меня именно про Алину. Обычно ба спрашивала так: «Ты нашел себе хоббителку?», я честно говорил «нет», и она успокаивалась. Уж кто-кто, а мы с Биллькой умеем четко ответить на поставленный вопрос. Боббер везунчик, ясно, как борщ.

– У бабули нет вопросов, – сказала Клавдия, выключая лампу; она часто говорила о себе в третьем лице. – Забрался в воду по заднему переходу, хотя мог прежде и посоветоваться.

– С тобой? – странно, мне такая простая мысль и в голову-то не пришла, хотя могла, ведь бабушка не последняя хоббичиха на Базе.

– А что? Я не вчера родилась, мы с девчонками в твои годы этих гномопырей на свист ловили, бывало, запрешься в чащу в поисках приключений на одно мест… ну, в общем, по грибы да по ягоды, глянешь, пещера, гномья, свистнешь вот так… – она мастерски свистнула, даже в ушах зазвенело. – Вылезет с пяток бородатых, улыбаются, щас, мол, быстренько гемоглобин поднимем…

– Но ба, я не думал… – нифига себе подробности!

– Это твоя главная особенность, Бобик, не думать, – она встала и гордо вышла из переговорной; я поплелся за ней, осторожно ощупывая нижнюю челюсть в поисках потерянных скальпелей. Мы дошли до гостиной, она повернулась ко мне и погладила по плечу. – Бабушка покажет Бобика хорошему доктору, который умеет держать язык за зубами. Доктор сделает тебя прежним без лишнего шума.