Александр Прозоров - Воля небес

К сумеркам земли вокруг гуляй-города больше не было видно. Тела лежали где в три, а где и в четыре слоя, кровь ручьями стекала к подножию холма и дальше, к тракту, собиралась за ним в большие лужи. Однако русское укрепление продолжало стоять на своем месте, фитили стрелков и пушкарей дымились в ожидании врага.

Темнота развела рати по разные стороны ночи, утром же русских воинов поразило невиданное зрелище: на поле перед ними, под вой труб и дробь барабанов, вышли бесчисленные ряды яркого разноцветного воинства: шаровары, кушаки, чалмы, кривые ятаганы в руках. Огромные знамена османской империи заполоскались на ветру: красные, с желтой окантовкой и вышитым в середине золотым мечом. Барабаны ударили громче, особенно рьяно взвыли трубы, и янычарские полки мерной поступью двинулись вперед. Едва они освободили подступы к холму, как на дорогу с улюлюканьем вырвалась конница и устремилась в атаку понизу.

Грохнули пушки, сотрясая землю, поднялись в седло бояре, готовясь ко встречному удару. К небу поползли облака дыма, зазвенела сталь…

Полусотня Басарги привычно ожидала возле шатров, когда начнут подносить раненых – когда вдруг послышался крик:

– Татары-ы!!! – и в лагере со стороны дороги показались темные всадники.

– Черт! Щиты! Рогатины! – крикнул Басарга, кинувшись к приготовленному оружию. – Плечом к плечу вставайте!

Однако времени собраться в правильный строй басурмане не дали, резво поскакав прямо к шатрам – уж очень эти большие навесы напоминали воеводские. Басарга мигом кинулся навстречу, упал на колено перед первым из всадников, упирая ратовище рогатины концом в землю, а острие подняв кверху. Скакун напоролся на копье грудью – боярин метнулся в сторону, чтобы падающая туша не придавила, попал под другого крымчака, прикрылся от его сабли щитом, отпрянул назад и успел рубануть падающего из седла врага сзади по шее, прикрылся опять от второго – грохнувший выстрел выбил того из седла, оборвав схватку, и подьячий, выпрямившись, спокойно рубанул саблей морду коня третьего всадника, поднимая его на дыбы, а самому татарину, вцепившемуся в седло, раздробил окантовкой щита колено.

К счастью, татары прорвались в лагерь после сечи, пик более не имели, да и разогнаться для удара им было негде. Битва превратилась в свалку без строя и плана, в простое истребление людьми друг друга. Новый всадник, уже слева, многократно отработанным в поместье порядком Басарга ударил коня окантовкой щита в морду – самое болезненное место, всадника рубанул саблей по колену – тянуться до тела снизу далеко, а без ноги все едино драться не сможет, откачнулся в сторону, дабы не попасть под удар ножа, поднырнул под копье, вогнал саблю снизу в живот, тут же отскочил.

Учение датчанина въелось в память крепко: на месте не стой, выцелят!

Новики пока предпочитали пищали, стреляя в цель, отбрасывая и тут же хватая заряженную. Но крымчаков было слишком много, и они, несмотря на потери, буквально захлестывали защитников шатра. Вот Тимофей Весьегонский, выстрелив в очередной раз, стволом разряженной пищали ударил лошадь в нос, перехватил приклад и, словно дубиной, огрел стволом всадника, кинул в того, что напирал дальше, поднял бердыш, что-то крикнул. Ярослав с Ильей подтянулись ближе, становясь рядом спиной к спине, и сверкающие лезвия полумесяцев нарисовали возле мальчишек свободный от басурман круг.

Холопы, более привычные к бою строем, сомкнули щиты в линию, перекрывая подступ к святыне, иеромонах Антоний, не стесняясь, сменил посох на рогатину, удерживая в зубах обнаженный косарь, и пользовался им, если кто-то из татар подбирался слишком близко.

– Отходить надо! – крикнул Тимофей Заболоцкий. – Затопчут!

– Некуда! – мрачно ответил Басарга. – Ковчежец с собой не унести. Лучше здесь лягу, чем без него уйду.

– Здесь, так здесь! – азартно крикнул боярин Илья, бросил щит, выхватил нож и нырнул куда-то вниз. Куда – стало понятно, когда татарские лошади начали падать с распоротыми животами.

Боярин Заболоцкий метнулся вперед, торопясь добить остающихся без седла крымчаков, пока те не встали на ноги, и оказался позади круглолицего высокого усача.

– Нет!!! – только и успел выкрикнуть боярин Леонтьев, но сабля уже стремительно ударила богатыря по затылку.

Побратим охнул и исчез внизу.

Басарга метнул в татарина щит, а когда тот пригнулся, быстро уколол в живот. Тот заорал, но подьячий для надежности уколол еще раза два, забрал падающую саблю, тут же прикрылся ею, отмахнулся, подрезал очередную конскую шею, спешивая крымчака, отмахнул его саблю, рубанул поперек лица, тут же добил уколом в грудь.

– Откуда же вас тут столько?!

Навстречу вылетела еще одна лошадь – всадник, не дожидаясь падения, прыгнул на него с седла, рубанул. Шлем Басарги удар выдержал, а вот крымчак напоролся на саблю животом и, вывернув оружие из рук, провалился куда-то под ноги.

И тут, совершенно внезапно, все закончилось. Никто больше не нападал, не резал, не пытался убить. Татары исчезли.

Как выяснилось, в османской армии просто-напросто кончились янычары. Пушкари, расчистив картечью полк перед собой, перенесли огонь на татарские сотни, рвущиеся в гуляй-город мимо крайних щитов. Наступление захлебнулось, подкрепление к прорвавшимся степнякам подходить перестало, и вскоре они тоже – кончились.

Цена, которую заплатили крымчаки за свою почти победу, стала ясна только в сумерках. Разбирая горы тел, русские ратники нашли среди убитых врагов трех князей рода Ширинских, ногайского мурзу Теребердея, а царевича Ширинбака и главу османских ратей мурзу Дивея вытащили даже живыми.

Подвергнутые спросу, они наконец-то открыли воеводам тайну безумного татарского упрямства, с которым те лезли под картечь гуляй-города и на копья бояр. Оказывается, хан Девлет-Гирей перехватил царского гонца к воеводе Воротынскому. В руках у главы османской армии оказалось письмо, в котором Иоанн предупреждал воеводу, что главные силы армии вот-вот подойдут к месту битвы, и умолял продержаться до этого часа и не выпустить татар из окружения.

Выходит, османская армия не имела в сей битве иной цели, кроме как спастись, вырваться на свободу!

Откуда было знать крымскому хану, прочитавшему царское с печатями письмо [35], что иных войск, кроме малого заслона князя Михаила Ивановича, на Руси ныне просто не существовало?

Илью Булданина – задохнувшегося, заваленного тушами и залитого кровью – вытащили уже в полной темноте. Тимофей Заболоцкий с глубокой раной на затылке признаков жизни тоже не подавал. Однако, положенные возле самой святыни, они вскоре начали слабо дышать. Большего Басарге от Небес ныне и не требовалось.