Александр Прозоров - Воля небес

Седовласый вздохнул, повернул голову к молодому человеку:

– А вам, Евгений Иванович, придется выезжать на самые ответственные инспекции, где вас будут подкупать, пугать, в вас будут стрелять, а машину вашу будут сжигать по два раза в год, если не чаще. Взамен же мы можем обещать вам только одно…

– Подождите! – подошел к столу Евгений. – Вы что, предлагаете нам вступить в свое братство?

– У вас обоих отличные рекомендации. Защищая интересы братства, вы отказались от трех миллионов долларов. Мало кто может похвастаться подобным испытанием. И почти никто – его прохождением. Посему можете не удивляться. – Седовласый поднялся. – Теперь у вас есть время подумать. До завтрашнего утра.

– Вступление в братство или смерть? – нервно рассмеялась девушка. – О чем тут думать?

– Вы же историк, милая леди. Вы должны знать, что такое ритуал. Я рассказал вам о братстве. Я рассказал вам о том, что вы можете получить, и о тяготах, которые ждут вас при согласии на испитие братчины. Теперь я должен дать вам время подумать.

Седовласый направился к двери. Крепыш, подмигнув, фыркнул, спрятал пистолет и соскочил со стола.

– Постойте! – спохватился Евгений. – Последний вопрос. Мне давно уже снится какой-то Щерба Котошикин. Дал несколько намеков о месте существования первой обители, помог кое-что найти. Это как-то с вами связано?

– Боярин Щерба Котошикин? Воевода на службе пяти царей? Да, конечно. Он был одним из первых хранителей убруса. Легенда нашего братства.

Седовласый кивнул и вышел из комнаты.

– Офигеть! – хлопнула в ладоши девушка. – Хранитель убруса! Слушай, Жень, а у тебя, кажись, неплохие перспективы. Я бы на твоем месте рискнула.

– Мне без разницы, жизнь как жизнь. Меня и так, едва в Счетную палату устроился, постоянно то подрывают, то поджигают, – сел на край стола Леонтьев. – Ничего не изменится. Вот тебе, похоже, повезло. Ты все-таки станешь историком. Будешь по архивам следы братства зачищать да капища языческие осквернять. Есть ради чего рискнуть.

– Здорово. Вот и договорились.

– Ага…

– Значит, все… – Катя села на стол рядом с ним. – Моя главная мечта осуществилась. Если мне разрешат копать капища, то и хрен с ней, с Москвой. Согласна жить прямо на них.

– Я понимаю.

– Да, странно все кончилось… Ты о чем сейчас думаешь?

– Я думаю о том, – поморщился он, – что завтра навсегда расстанусь с девушкой, которая не продает восходы… Совершенно не представлял, что она способна на такие подарки. Получается, я ее совсем не знаю? Она может быть понимающей и иметь живые чувства? Ты знаешь, наверное, мне будет ее не хватать. Мне даже хочется схватить и удержать ее. Но она такая невыносимая зараза!!!

– Она такая зараза раньше была, потому что у нее велосипеда не было. А с велосипедом она станет очень милая, добрая и ласковая, – подобравшись ближе, взяла его за руку стремительно покрасневшая Катя. – Ну давай, Женька, скажи мне это! Попробуй, рискни… Может, я еще и откажусь?

Новик – молодой боярский сын, впервые выступивший в поход и еще не попавший в Разрядную книгу.

Сажень – мера длины, равная росту человека.

К 24 годам Михаил Скопин-Шуйский успел разгромить армию Болотникова и польско-литовскую армию – после чего и был отравлен. После его смерти выбитые из России поляки снова захватили Москву.

Столбовые бояре – представители древних родов, внесенных в «Столбцы»: старинные списки о предоставлении поместий на время службы.

Инструмент для наблюдения за небом в виде диска с поворотной линейкой для определения угла возвышения объектов. Позволяет определять астрономическое время, переводить эклиптические координаты звезд в горизонтальные, вести картографирование, а также проводить вычисления, решать задачи тригонометрии и многое другое (арабский ученый ас-Суфи написал в Х веке трактат из 386 глав, в которых он перечислил 1000 способов применения астролябии).

Розмысел – старинный синоним слову «инженер», а вовсе не личное имя боярина Петрова.

Охабень – теплый, зачастую меховой плащ с длинными рукавами, имеющими сбоку разрез. По слухам, руки чаще всего просовывали в разрезы, а рукава завязывали за спиной. При всех этих странностях – оставался в моде с XIV по XVII века, причем носила его не только знать, но и крестьяне. Видимо, что-то разумное в этом покрое все-таки имелось.

Среди массы слухов, намекающих на трения Иоанна Грозного и митрополита Филиппа, нет ни одного, который указывал бы на присутствие в окружении Филиппа недовольных царем людей, не говоря уж об участии митрополита в заговорах. Самое ужасное из озвученных в исторической литературе разногласий митрополита и царя – это «опричник не снял в церкви тафью».

Княгиня Ефросинья Старицкая, урожденная Хованская, мать князя Владимира Старицкого, двоюродного брата Ивана IV. В отличие от самого Владимира предпринимала активные действия для продвижения сына на трон, отметившись и во время болезни Грозного, и в более поздних заговорах.

На Руси бояре отпускали волосы только в знак траура. Обычно голова была бритой и прикрыта тафьей (тюбетейкой).

Разумеется, в XVI веке уже появились первые многопалубные корабли (галеоны). Однако это были океанские гиганты длиной от 40 метров и больше, которым в реках и озерах места не имелось. Русский флот (и русские кораблестроители) ориентировались на необходимость прохода по внутренним (речным) водным путям, а потому размеры строящихся судов не превышали в длину 30 метров и были однопалубными.

Восточное море (Østersøen) – датское наименование Варяжского моря.

Если верить сэру Дугласу Говарду (1776–1861), английскому адмиралу и автору труда «Теория и практика морской артиллерии», на удалении в 250–300 метров даже тяжелое ядро весом в пуд не пробивало борта толщиной больше 10 см (при обычной толщине бортов морских кораблей в полметра). Посему бой требовалось вести на дистанциях не более 100–150 метров.

В дальнейшем Карст Роде во всех документах неизменно именовал себя «русским адмиралом». Причем это звание признавалось за ним даже враждебными государствами.

Этот дозор неведомо когда превратился в острог, в 1586 году на его месте была построена крепость Царицын, которая быстро выросла в город, в 1925 году переименованный в Сталинград, а в 1961-м – в Волгоград.

В наказание за измену князь Афанасий Вяземский, предупредивший новгородских бояр о том, что заговор раскрыт, был отлучен от царя и сослан на Волгу в Городецкий посад.