Рик Риордан - Дом Аида

– Говорить здесь – не вариант, – решил Джейсон. – Давайте отложим совещание.

Они собрались на квартердеке, чтобы обсудить дальнейшие действия, так как до Эпира оставалось не так уж много. Но находиться сейчас здесь было явно не лучшим решением. Ветер гнал по палубе льдинки. Море под ними волновалось.

В общем-то, Пайпер ничего не имела против волн. Подъемы и падения корабля напоминали ей о том, как они с папой занимались на калифорнийском побережье серфингом. Но Хейзел явно было нехорошо. Бедняжка страдала от морской болезни даже во время легкой зыби. Глядя на нее, можно было подумать, что она пытается проглотить бильярдный шар.

– Мне нужно… – Хейзел рыгнула и указала вниз.

– Конечно, иди, – Нико поцеловал ее в щеку, что весьма удивило Пайпер. Он почти никогда не проявлял добрых чувств по отношению к кому-либо, даже к сестре. Нико ненавидел физический контакт. А этот поцелуй… можно было подумать, что он прощается с ней навсегда.

– Я провожу тебя, – Фрэнк обвил рукой талию Хейзел и помог ей спуститься по лестнице.

Пайпер очень надеялась, что самочувствие Хейзел улучшится. В последние вечера после победы над Скироном они много разговаривали. Быть единственными девушками на корабле – это нелегко. Они рассказывали друг другу истории, жаловались на отвратительные привычки парней, а иногда даже вместе плакали, вспоминая Аннабет. Услышав о ее впечатлениях от управления Туманом, Пайпер с удивлением отметила, как это, оказывается, похоже на использование волшебного голоса. Пайпер предложила ей свою помощь. В ответ Хейзел пообещала потренироваться с ней в бое на мечах – в чем Пайпер была полным нулем. Все говорило о том, что она нашла себе нового друга, и это было просто отлично… если только им удастся прожить достаточно долго, чтобы успеть насладиться дружбой.

Нико стряхнул с волос изморозь и хмуро посмотрел на скипетр Диоклетиана.

– Нужно убрать эту штуку. Если это правда она влияет на погоду, может, стоит отнести ее куда-нибудь в глубь корабля…

– Давай, – согласился Джейсон.

Нико косо посмотрел на Пайпер и Лео, будто опасаясь, что они начнут обсуждать его, стоит ему уйти. Пайпер чувствовала, что его психологическая защита просто зашкаливала, как если бы его сознание свернулось в упругий шарик, прямо как тогда, когда он погрузился в глубокий транс внутри бронзового кувшина.

Как только он скрылся на лестнице, Пайпер внимательно посмотрела на Джейсона. В его глазах плескалось беспокойство. Что же такого произошло в Хорватии?

Лео вытащил из своего пояса отвертку.

– Совещание, совещание… И вот мы вновь втроем.

«Вновь втроем».

Пайпер вспомнила ветреный Чикаго прошлым декабрем, когда они трое, отправившись на свое первое задание, приземлились в Миллениум-парке.

С тех пор Лео почти и не изменился, разве что сжился со своей ролью сына Гефеста. У него всегда были нелады с нервной системой, но теперь он знал, как с этим справляться. Его руки не успокаивались ни на секунду, они были в постоянном движении: вытягивали из отсеков на поясе какие-то инструменты, крутили штурвал, возились с обожаемой архимедовой сферой. А сегодня он снял со штурвала и отключил бронзовую голову Фестуса ради техобслуживания – собирался перепаять процессор ради улучшения работы блока взаимодействия со сферой, что бы, черт побери, это ни значило.

Что касается Джейсона, то он похудел, подрос, а с лица не сходила усталость. Волосы, когда-то коротко стриженные в римском стиле, отросли и были постоянно взлохмачены. Короткие пряди с левой стороны, оставленные пулей Скирона, добавляли изюминки, или, скорее, бунтарства. Светло-голубые глаза смотрели как-то по-взрослому, и в них постоянно читались беспокойство и ответственность.

Пайпер было известно, что ее друзья шептали о Джейсоне – что он был слишком идеальным, слишком правильным. Может, когда-то так и было, но не сейчас. Это путешествие сильно его истрепало, и не только физически. Трудности не ослабили его, но обтесали и сделали гибким – сейчас Джейсон превратился в более удобную версию самого себя.

А что сама Пайпер? Она и представить не могла, о чем думали Лео и Джейсон, глядя на нее. Но она определенно не чувствовала себя той Пайпер, какой была прошлой зимой.

Казалось, с их первого задания по спасению Геры прошли столетия. Столько всего изменилось за эти семь месяцев… Ей невольно думалось, как боги могут жить целые тысячелетия. Сколько же они, должно быть, повидали. Может, не стоит и удивляться, что олимпийцы казались немного не в своем уме. Проживи Пайпер три тысячи лет, и у нее бы точно поехала крыша.

Девушка перевела взгляд на хлещущий с неба поток холодной воды. Она бы все отдала, чтобы вернуться в Лагерь полукровок, где погоду контролировали даже зимой. Но последние увиденные на клинке ножа образы… скажем так, надежды на светлое будущее они ей не добавили.

Джейсон сжал ее плечо.

– Эй, все будет в порядке. Мы уже рядом с Эпиром. Еще день-другой, если Нико не подведет с направлением.

– Угу, – Лео возился со своей сферой, постукивая и поглаживая один из драгоценных камней на ее поверхности. – К завтрашнему утру мы достигнем западного побережья Греции. Затем еще час по суше, и – тадам! Дом Аида! Я даже успею купить себе футболку!

– Ура, – пробормотала Пайпер.

Ее совсем не радовала перспектива опять блуждать в темноте. После нимфеума и гипогея под Римом ей до сих пор снились кошмары. На лезвии Катоптриса она увидела сцены, похожие на те, что описывали Лео и Хейзел, – бледная колдунья в золотых одеждах, ее руки прямо в воздухе плетут, подобно шелковым нитям, золотые лучи; гигант, скрытый в тенях, направляющийся по длинному коридору, освещенному факелами. Стоит ему пройти мимо, и пламя тут же гаснет. Еще она увидела огромную пещеру, полную монстров – циклопов, эксихейров и неизвестных ей созданий. Они окружают ее с друзьями, их слишком много, чтобы они смогли их одолеть.

Каждый раз, когда она видела эти образы, в ее голове раздавался голос, повторяющий одни и те же слова.

– Ребят, – сказала она, – я все думала о Пророчестве Семи…

Обычно Лео было нелегко оторвать от работы, но ее слова сделали свое дело.

– И что надумала? – спросил он. – Надеюсь… что-нибудь хорошее?

Она поправила на плече ремень от рога изобилия. Иногда рог казался таким легким, что она практически забывала о нем. А иногда он весил, как наковальня, будто речной бог Ахелой заполнял его дурными мыслями в наказание за то, что она похитила его рог.

– Катоптрис, – начала Пайпер, – показывает мне одного и того же гиганта Клития – того самого, скрытого в тенях. Я знаю, огонь – его слабость, но в моих видениях он тушит пламя одним своим приближением. Любой свет просто всасывается в окутывающее его облако тьмы.