Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – монарх

Она смотрела расширенными глазами, как я бросил меч в ножны. Я не стал подавать ей руку, она поднялась медленно и осторожно, все еще опасаясь внезапного и смертельного удара.

– Ты… ты даруешь нам жизнь?

– Дарую, – отрезал я. – Надо бы прибить… так, на всякий случай, но рискну. Но если узнаю, что ты взялась за старое…

Она вскрикнула:

– Ни за что!.. Я познала куда более высокие радости, что просто убивать. Убивать и зверь может. Я была просто сильнее других зверей. А счастлива я только теперь!

Я кивнул и вышел. Бобик весело гоняет кур, те с громким возмущенным кудахтаньем взлетают, рассаживаясь на плетне, мужик уже напоил арбогастра и с восторгом расчесывает ему гриву.

Услышав мои шаги, обернулся и сказал с восхищением:

– Никогда такого красавца не видел!.. Мой лорд, вы не останетесь пообедать?

– Очень спешу, – объяснил я. – У меня очень строгий господин.

Я вскочил в седло, мужик крикнул:

– А кто у вас господин?

– Господь, – ответил я. – Только Господь.

Вблизи Большого Хребта воздух заметно посвежел, хотя, на мой взгляд, каменная стена должна бы накаляться под жаркими лучами и прогревать воздух вокруг себя, но тут все не так, а разбираться некогда, вон появилась темная точка в основании Хребта и начинает стремительно расширяться одновременно с надвигающейся на меня каменной громадиной.

Бобик промчался вперед, справа и слева от Тоннеля массивные башни из толстых глыб, камня везде вдоволь, рыцари в стальных доспехах по обе стороны даже не смотрят в сторону осточертевшей дороги, где нескончаемым потоком тянутся нагруженные подводы, телеги, могучие волы тащат огромные фуры, идут торговцы, ведя в поводу навьюченных коней…

Странно, если бы Бобик не ринулся к рыцарям. Я с изумлением увидел, что там никакого переполоха, один сразу же подобрал с земли толстую палку и, сделав вид, что бросает в одну сторону, на миг спрятал за спину, а затем с силой швырнул в другую.

Хитрый Бобик все сообразил, не ринулся по новому следу, а развернулся и помчался в нужную сторону, подхватил у самой земли падающее бревнышко и тут же оказался перед его новым другом.

При моем появлении из башни вышли сразу четверо крупных и в прекрасных доспехах рыцарей. Все почти с меня ростом, на белых плащах красные кресты, опоясаны мечами, на поясах мизерикордии, ибо милосердие – закон для рыцаря Ордена Марешаля.

– Приветствую, братья, – сказал я. – Меня зовут брат Ричард.

Один сказал учтиво:

– Мы знаем тебя, брат.

Второй добавил:

– И знаем, как ты много сделал для того, чтобы Орден Марешаля снова вышел на свет божий.

– Во всех наших храмах, – сказал третий, – отслужили в первый же день по благодарственной мессе в твою честь.

– Во славу Господа, – сказал я с неловкостью. – Я только выполнял его волю.

– Во славу Господа, – ответили они вразнобой, но одинаково благочестиво перекрестили кто грудь, кто лоб. – С победным возвращением, брат.

– Уже знаете? – спросил я с недоверием.

– Слухами земля полнится, – ответил первый уклончиво.

– Мы всего лишь, – добавил второй, – лучше других умеем слушать.

– Хорошее умение, – признал я. – Мне бы такое.

Они сдержанно улыбнулись, первый сказал учтиво:

– Оно твое, брат, ибо мы все рыцаря одного Ордена.

– Я счастлив, – сказал я, – что Тоннель в руках марешальцев. И хотя я сохраняю возможность обрушить его в случае крайней опасности, но куда лучше охрана, что не пропустит к нам вражеские полчища, зато обеспечивает, как вижу, бесперебойный поток люда в обе стороны, что так важно для прогресса.

Старший сказал медленно:

– Мне приказано охранять Тоннель. Меня зовут брат Отто, я – граф Шварцбург-Рудольштадт из рода Кенисбергов. Однако, брат…

Голос его показался мне малость смущенным, я спросил настороженно:

– Что-то стряслось?

Он покачал головой и взглянул мне прямо в глаза.

– Нет, брат, ничего. Просто сообщаю решение Совета Магистров, что служит миру и порядку. Ввиду стратегической важности Тоннеля разрешено перевозить через него любые грузы, кроме оружия. А также приветствуется передвижение всех людей, без различия, к какому роду племени и королевству они принадлежат. Это служит божьему плану перемешивания всех людей в один народ, ибо он и был единым во времена Адама и Евы.

– А также, – добавил второй, – невзирая на их сословия и не делая между ними различий!

– Здорово, – сказал я искренне. – Как жаль, что законы Ордена не рулят всем миром и всеми королевствами.

Брат Отто кивнул, лицо становилось все смущеннее, наконец он вздохнул, посмотрел на меня чисто и честно.

– Брат Клаур говорит верно. Разрешено всем, кроме… войск.

Я уставился на него в изумлении, даже арбогастр насторожил уши и пытался обнюхать рыцаря Ордена, но тот отпрянул.

– Это, – проговорил я, – что, распоряжение Совета Ордена?

– Совета Магистров, – уточнил брат Клаур. – Сожалею, брат Ричард.

Я сказал в недоумении:

– Но как тогда я введу армию в Сен-Мари?

Он вздохнул и снова посмотрел на меня чистыми честными глазами человека, абсолютно уверенного в справедливости своей позиции.

– Боюсь, брат, это невозможно. Войска не пропустим ни в одну сторону, ни в другую. Только мирные грузы, только мирные люди. Все войны – зло. Войнами не выстроить Великое Арндское королевство.

Я помолчал, подбирая слова, но ничего не идет в голову, напротив, вылетело и то, что было.

– Войны зло, – пробормотал я в затруднении, – но что делать, если другая сторона не хочет жить мирно?.. А принудить молитвой… вы уверены, что это возможно?

– Все возможно, – ответил он учтиво, но твердо. – Мир стал лучше, а нравы мягче с той поры, как пришел Иисус и отменил все человеческие жертвы!

– Хорошо бы ускорить эти изменения, – сказал я. – Все-таки Иисус когда был… А справедливыми освободительными войнами можно решить быстрее.

– Гражданская война, – сказал он, – для победителей и побежденных одинаково гибельна. И вообще, самое большое зло – победа в гражданской войне.

– Это не гражданская, – напомнил я. – Армия идет с севера.

– Все войны, – заметил он, – гражданские, если они между людьми.

– Что делать, – сказал я, – если хотим пользоваться миром, приходится сражаться.

– Дело воина, – заметил он, – стремиться в бой, дело командира – не торопиться. Ты в самом деле командир, брат?

Я перекрестился и сказал благочестиво:

– Блаженный Августин изрек: «Заповедь «Не убий» отнюдь не преступают те, которые ведут войны по полномочию от Бога».

– Покажите эти полномочия, – сказал он. – Брат, могу сказать, что очень редко войну ведут по заранее определенному плану. Чаще война сама выбирает пути и средства… а те чаще всего нам очень не нравятся, но что-то исправить уже поздно.