Василий Горъ - Игрушка Двуликого

Изменение отношения Бога-Отступника чувствуется во всем – в постоянном тумане в голове, не дающем сосредоточиться. Во все усиливающейся слабости, справляться с которой помогает только ЕГО Благословение. В приступах апатии, перемежающихся со вспышками бешенства, во время которых я то не реагирую практически ни на что, то превращаюсь в кровожадное чудовище, бросающееся чуть ли не на каждого хейсара, попавшегося на пути.

Эти самые вспышки бешенства бесят сильнее всего: стоит мне увидеть мужчину в ара’д’ори, как мои губы сами по себе шепчут «Элмао-коити-нарр», руки стискивают посох, а перед глазами возникает пламя малого погребального костра, в котором я собственноручно сжег язык Мэй.

Горцы – как правило, десятники в патрулях и старшие в караулах у въездных ворот крупных городов, – не боящиеся никого и ничего, увидев меня, несущегося в атаку, сначала каменеют, затем падают на одно колено и склоняют голову к правому плечу, ПОДСТАВЛЯЯ ПОД УДАР ШЕЮ! Все до единого – от ори’шеров, давно научившихся выдержанности, до ро’ори, которые должны вспыхивать, как солома.

Убивать сдавшихся я почему-то не могу даже в этом состоянии, поэтому останавливаюсь и опускаю посох. Потом вглядываюсь в их глаза, вижу чувство вины, которое они испытывают передо мной, и проваливаюсь в бездну отчаяния: они знают о том, что сделал Унгар. И тоже ищут. Увы, безрезультатно.

Приблизительно так же я должен реагировать на членов Пепельного братства – я прекрасно помню, что «пел» голос, пытаемый Латирданом. Но Двуликий зачем-то уводит Серых с моего пути: я не нахожу их ни в удобных для засад местах на трактах и дорогах, ни в подворотнях ночных городов, ни в известных мне притонах.

Это странно. Нет, не странно – невыносимо: отсутствие возможности утолить жажду крови убийством тех, кто хотя бы косвенно виноват в похищении Мэй, сводит с ума. И добавляет жара в пламя ненависти, выжигающее мою душу…

…В забытую Богами деревеньку с омерзительным названием Болото мы вошли с последними лучами заходящего солнца. И, пройдя по единственной улице до постоялого двора, над дверью которого вместо вывески висел стоптанный сапог, ввалились внутрь.

При виде нас лица хозяина, пары подавальщиц и десятка посетителей залила мертвенная бледность. Впрочем, об учтивости они не забыли – первый арбалетным болтом вылетел из-за стойки и что-то пролепетал, а остальные сложились в таких глубоких поклонах, как будто увидели по меньшей мере принца крови.

– Быстрого Посмертия тебе, Идущий… – запоздало расслышал я и вдруг почувствовал, что приветствие хозяина – не просто слова, а крик души.

Большой палец правой руки сам собой скользнул по зарубкам, нащупал последнюю и замер в неподвижности: Путь был пройден. Уже давно. А я все еще ходил по Горготу…

«Это не приветствие, а пожелание скорой смерти…» – отрешенно подумал я, шагнул вперед, вопросительно выгнул бровь и тут же почувствовал, как из-под лопнувшей коросты потекла сукровица.

За трое суток, которые прошли с нашего предыдущего появления, хозяин не успел забыть заданные мною вопросы, поэтому испуганно развел руки в стороны и замотал головой, старательно отводя взгляд от моего изуродованного лица:

– Не было! Ни одного хейсара!! Клянусь всеми Богами!!!

– Не было, ваша милость… Я – не видел… Ни одного чужака… – перебивая друг друга, затараторили посетители, а одна из подавальщиц украдкой начертила перед собой отвращающий знак.

– Надысь мой Рапша с охоты вернулся, так я и его поспрошала… – подала голос вторая. – Грит, не видел. Ни чужих, ни свежих следов…

Я мрачно кивнул, развернулся на месте и двинулся обратно к двери.

– Ваш-мл-сть, куда вы на ночь глядя? Мож, переночуете? – предложила она же. – Я б вам одежку простирнула тай заштопала…

При слове «переночуете» перед моими глазами возникла алая пелена, а ноздри явственно ощутили запах гари и паленой плоти.

Рука, как раз коснувшаяся двери, выбила ее наружу с такой силой, что чуть было не сорвала с петель, а метнувшаяся навстречу притолока еле-еле разминулась со лбом.

– Ваша милость, вам надо выспаться и нормально поесть… – догнал меня голос Шалого. – А еще тут, в Болоте, есть неплохой лекарь, который может обработать ваши ожоги…

Его слова, как, впрочем, и все, что не касалось поисков Унгара, скользнули по краю сознания и канули в небытие – вокруг было светло. А значит, можно было пройти вдоль дороги еще несколько перестрелов, высматривая следы тех, кто с нее съезжал…

…На утоптанную тропу, оставленную коровьими копытами, я наткнулся уже при свете Уны. Оглядел, задержал взгляд на отпечатавшемся в глине следе босой ступни и двинулся было дальше, но услышал усталый голос Арвена:

– Куда вы, ваша милость? А проверить эти?

Я равнодушно пожал плечами – мол, то, что эти следы оставило стадо коров, а не лошади, я вижу даже в полумраке, – привычно перетерпел боль в ранах и поплелся дальше.

Шалый хмыкнул, прибавил шаг, обошел меня с левой стороны и уставился в глаза:

– За последние три дня мы побывали во всех окрестных городках и деревнях! Раз те, кого мы ищем, в них не появлялись, значит, передвигаются не по дорогам и тропкам, а по лесам и полям. Честно говоря, я не верю, что удастся их там догнать, но если вы намерены продолжать поиски, то нам следует проверять каждую цепочку следов, которая отходит от дороги…

Я остановился и изумленно уставился на него.

– Вот это – следы стада из Болота. Каждое утро и каждый вечер по этому месту проходит несколько десятков коров. Если бы я хотел спрятать свои следы, то сошел бы тут с дороги эдак за полчаса до заката или сразу после рассвета…

– Сколько таких мест в округе, представляешь? – хрипло спросил я.

– Да, ваша милость, представляю! – кивнул охотник. – Много. А ведь еще есть следы тех, кто передвигается пешком…

Я сглотнул: Унгар и его побратим действительно могли продолжить путь пешком, просто бросив своих лошадей или продав их первому встречному!

– Хейсары – воины, которые умеют как выслеживать врага, так и путать свои следы… – сделав небольшую паузу, продолжил Шалый. – Ждать, пока вы их найдете, они не будут. Значит, с каждым часом, который мы проводим, мотаясь по этим дорогам, они уходят все дальше и дальше…

– То ес-сть, ты с-считаеш-шь, ш-што мы их уш-ше не найдем? – с трудом справившись с очередным приступом бешенства, прошипел я.

Арвен упал на колени, по-хейсарски подставил шею под удар и горько усмехнулся:

– Представьте, что вы съехали с дороги вот в этом месте. А потом скажите, где бы вы могли оказаться за три прошедших дня, если бы хотели уйти от преследования?

Представил. С хрустом сжал кулаки и невидящим взглядом уставился на Уну: за трое суток я мог добраться городков в шесть-семь тут, в Вейнаре, и в пару-тройку – за его границами!