Георгий Казаков - Чародей друидов

– Ты зря сердишься, дядюшка Гарк. Я помню все, чему ты меня обучил. Но пойми, меня ждут. Я же говорил тебе о посвящении, и вот сегодня этот день настал, к тому же, я думаю, все это не займет много времени. Священное древо друидов…

– Да слышал я уже про твое дерево. Нет, никогда я не пойму этих друидов. Ну, скажи во имя богов, как можно поклоняться простому дереву…

– Но…

– Не перебивай. Хорошо, пусть не простому, пусть не совсем простому, пусть даже древнему. Но согласись, то, что оно до сих пор не сгнило и не рухнуло, не делает его священным. И, что бы ты мне ни говорил, иначе я думать не стану. Ясно?

– Ты вот высмеиваешь друидов, а ведь они не раз помогали тебе, пусть даже ты и не просил их об этом, но сути ведь это не меняет. Не говоря уж о том, что однажды они спасли твою ногу. Ты ведь мог стать калекой на всю жизнь. А они пришли сюда, вылечили тебя. Пусть ты все еще хромаешь, но ты все же ходишь на своих двоих. Да ты ведь сам мне рассказывал об этом. Их магия – это магия самой жизни, и поклоняются они не только священному древу, но и богине Гарине. Что в сущности одно и то же. Гарина – богиня всего живого во всем мире. И пока священное древо стоит, баланс между злом и добром не будет нарушен.

– Можно подумать, что кроме богини Гарины других богов и нет вовсе, – буркнул в ответ Гарк.

Впрочем, его голос уже потерял былую уверенность, и возражал он теперь лишь из упрямства, хотя в глубине души признавал правоту Лина.

– Есть, но, как видишь, они мало чем помогают нам, смертным, хотя… Знаешь, я все чаще прихожу к мысли о том, что, чем реже боги вмешиваются в дела смертных, тем лучше, прежде всего для самих смертных.

– А ты повзрослел, – вдруг совершенно иным тоном произнес Гарк, при этом голос его предательски дрогнул. – А я и не заметил, когда это произошло. А что касается моей ноги, то тут спору нет, твоя правда. Да только что ты можешь знать об этом? Когда я получил эту рану, ты разве что только и мог есть да испражняться. Лежал в траве и голосил на весь лес, пока я тебя не нашел, да и после орал. Потом явился Дамир, он разрешил мне остаться в лесу и воспитывать тебя. А лекари занялись моей раной, но прежде накормили тебя, спасу от твоего крика иного не было. Все так и было. Да-а. Вредный ты был малыш, я тебе скажу, все по-своему норовил сделать. Да что там говорить, ты и по сей день таков. Ведь, кажется, совсем еще недавно ты только и знал, что хныкал, когда расшибал коленку или когда просил оставить щенка волкара. А теперь… Дела…

Но тут же, словно устыдившись минутной слабости, сменил тему.

– Кстати, как хочешь, а с Хрустом что-то надо делать, – ворчливо произнес Гарк.

– А что с ним? – обеспокоенно произнес Лин. – И кстати, где он? Я его со вчерашнего вечера не видел.

– Где-где? – все тем же ворчливым голосом ответил Гарк. – В лесу, конечно, где ж еще. Может, самка в округе появилась, а что, вполне может быть. Ведь откуда-то он все-таки взялся. Не мог же он с неба сюда явиться. А может, просто скучает, кто знает. Тебя ведь с утра и до вечера не бывает, а с собой ты его никогда не берешь. У тебя ведь дела. Только он, чтоб ты знал, всю живность на два дня пути отсюда распугал. Хорошо, еще сам что-нибудь да глядишь и притащит. А иначе и не знаю, как бы я управился. С моей ногой особо-то не разгуляешься. Эх, мне б коня да в жаркую сечу, – мечтательно произнес он.

– Опять? Ты же знаешь, Дамир не любит подобные слова, – укоризненно произнес Лин. – Чего хорошего в том, что ты станешь убивать себе подобных?

– Много ты понимаешь, мальчишка, – отрезал Гарк. – Еще ни разу в моей жизни мой клинок не был обагрен кровью невиновного. Как ты собираешься защищать себя и своих близких, не лишая врага жизни? Уж он, ты мне поверь, не станет медлить или раздумывать над священностью этой самой жизни. Один взмах, и все, твоя голова катится по земле, и нет больше мальчишки, вздумавшего поучать старших.

Лин лишь покачал головой в ответ. По своему опыту он знал, что если Гарк завел старую песню, то переубедить его не сможет никто.

– Хорошо, когда вернусь, я поговорю с Хрустом.

– Поговорит, видите ли, он, – ворчливо произнес Гарк. – Хруст, если ты забыл, – волкар, другими словами – зверь. Ты что ж, всерьез считаешь, что он понимает человеческую речь?

– Хруст понимает, – серьезно ответил Лин. – И даже больше, чем ты можешь представить, разве что не говорит.

– Да? Наверное, странно, что я не удивлен? Может, потому, что он и не должен уметь говорить, – язвительно хмыкнул Гарк.

– Это как тебе будет угодно, дядюшка Гарк. Раве могу я спорить с мудрым наставником? А теперь я должен идти, мне и вправду уже пора.

Как только Лин переступил невидимые границы священной рощи, он услышал протяжное пение жрецов-друидов, взывающих к мудрости великого древа. Пение друидов завораживало, и Лин почувствовал, как по его телу прокатилась теплая волна умиротворения. Он почти на месте, и его ждут. Жрецы и старейшины великого народа друидов ждут его, они проведут обряд очищения, после чего придет черед и самого посвящения. Таинство, в котором он, Лин, предстанет пред великим мудрым древом, с того мгновения жизнь, а возможно, и смерть Лина будут зависеть только от чистоты души и помыслов его. Ступив на поляну, Лин замер, мельком бросив взгляд на жрецов и старейшин. Лин со смешанным чувством восхищения и трепета остановил свой взгляд на великом древе. Он никогда раньше не видел святая святых народа друидов. Священная роща была закрыта для него, даже лесной зверь обходил ее стороной, и вот он, Лин, здесь.

– Во имя милосердной Гарины, он воистину исполин среди деревьев, – прошептал, благоговея, Лин.

И две дюжины человек, сцепившись руками, не смогли б обхватить ствол отца дерева.

– Зачем ты пришел в священную рощу, человек? – раздался суровый голос верховного жреца Дамира.

– Я пришел в священную рощу, дабы познать мудрость Отца Древа, верховный жрец! – торжественно произнес в ответ Лин.

– А ведомо ли тебе, что лишь друид, почитающий законы великой богини Гарины, имеет право предстать пред советом жрецов и старейшин народа друидов?

– Ведомо, о верховный жрец. Но я был принят и воспитан народом друидов с младенчества, я принял законы великой богини Гарины и жил по ним все годы до сегодняшнего дня. Я друид, пусть и не по рождению. Народ друидов – мой народ.

– Ты сказал, и мы услышали, пусть отец древа решит, достоин ли ты познать мудрость его и получить благословление нашей богини. Теперь подойди к нам и предстань перед старейшинами, они совершат последние приготовления и облачат тебя в одеяния страждущего. Но помни, если отец древа узрит в тебе зло, ты умрешь. И в том будет и наша вина, пройдут годы, возможно, десятилетия, прежде чем отец древа ответит нам на наши молитвы. У тебя еще есть возможность отказаться и покинуть священную рощу, мы поймем.