Юрий Иванович - Десятый принц

– Как же нет?! – не удержался от возмущения Девятый. И тут же получил мощный удар в солнечное сплетение и ещё в падении изогнулся от прошедшей по спине «единички».

Командир словно не заметил потери выпавшего из строя бойца, продолжая вещать лекторским тоном:

– Даже наши пули в пистолетах сделаны на основе смешения разных энергетических полей, увеличение которых сразу приводит к нестабильному состоянию и непроизвольному взрыву. То есть пока просто отправить «посылочку» в скопление врагов – не получается никак… – заметив, что Восьмой трясёт губами, еле сдерживаясь от вопроса, разрешил ему: – Ну? Только по существу!

– А нельзя ли, господин сержант, вместе с нами отправлять бронированные установки, роботов и прочую вспомогательную технику?

– Увы, голубчик, нельзя! Предел для нашего транспорта по грузоподъёмности – это наши запасные батареи для винтовок да некая рухлядь весом в половину нашего. И то – в крайнем случае. Больше меня на эту тему не спрашивайте! Научных гениев среди вас нет, и нечего душу теребить!.. Девятый! Что ты корчишься, словно задохлик? Встать в строй! – о чём-то задумался, глядя на согнутого индуса и наверняка замышляя для него новое издевательство. Но неожиданно для всех сменил тему:

– Всё забываю вам поведать о правиле или некоем неписаном законе, который именуется «последний патрон». Иногда такое случается, когда десант работает очень эффективно и выстреливает весь комплект зарядов энергии до последнего, транспорт появляется на своём месте, и можно совершать эвакуацию, невзирая на факт недовыполнения поставленной задачи. Честно говоря, не всегда правило «последнего патрона» срабатывает, и такое случается крайне редко, но всё-таки мой вам совет: изредка, если стрелять уже нечем, посматривайте себе за спину. В моей биографии два таких удивительных случая имели место…

Опять постоял, подумал и, уже двинувшись в сторону столовой, пробормотал громко и раздражённо:

– Кажется, они свой лимит на вопросы и на новую информацию исчерпали на сегодня! – и не оборачиваясь назад, крикнул: – На обед, бегом, марш!

Опять был обед с обильной, разнообразной, изысканной и вкусной пищей. До сих пор так никто и не удосужился поинтересоваться о причинах такой роскоши, для, казалось бы, простых солдат. А может, тут виной пышные титулы наследников? Или причина в древней крови и кормят тут подобным образом каждого?

Благо что времени отводилось на данную трапезу больше, чем на завтрак, а посему удалось подискутировать с земляком на страшно волнующую того тему.

– Когда я отыщу этого каторжанина, – шипел индус, с ненавистью поблескивая глазами в сторону углового стола. – То вырву у него печень и заставлю сожрать!

– На всех печени не хватит! – шипел Фредди в ответ. – Лучше угомонись и постарайся не нарываться. Забудь про все обиды и унижения! Нам обязательно надо продержаться и стать бессмертными.

– Да знаю я! Но ты не представляешь, с каким бы огромным удовольствием я сейчас, прямо здесь, прямо на столе и прямо столовыми вилками утыкал бы…

– Тс-с-с! Следи за словами, земляк! – трудно было сообразить, чем можно унять мстительного раджу. – Иначе я с тобой прекращаю всяческие дружеские отношения!

– А-а?.. Чего это ты? – наконец очнулся тот, значительно понижая шёпот.

– Да ничего! Потом всё расскажу и не здесь.

Понятное дело, что поговорить в течение второй половины дня не было возможности. Только во время короткого личного времени после вечернего построения был шанс хоть как-то уединиться для тайного разговора. Полдня в голове крутился один вопрос: где именно можно уединиться? Вроде бы проще не бывает: когда легли на кровати, повернули головы друг к другу и шепчитесь себе на здоровье. Или непосредственно в комнате с умывальниками. Но что-то, а скорей всего интуиция, подсказывало, прослушка в этих местах самая наилучшая во всей казарме. По сути, учёные или сержант вряд ли опасались некоего вселенского заговора солдат и последующего захвата Полигона в руки восставших, но наверняка перестраховались от большинства роковых фортелей судьбы.

Поэтому единственным местом, в котором можно относительно бесстрашно поговорить о мести, оказался сам выход из казармы. Покидать её нельзя, и появление в коридоре будет поводом для наказания, скорей всего немедленного. Однако в самом проходе к поперечному коридору, по мнению принца, никто не поставит прослушивающие устройства. И для одного серьёзного, тем более короткого, разговора должно хватить времени. В момент приближения к столовой на ужин удалось шепнуть земляку прямо в ухо:

– Перед отбоем пройдёшься за мной! – тот, пока усаживался за стол, не спускал с Фредерика удивлённого взгляда.

Пришлось пальцем указать на собственное ухо, только тогда сосед понял, в чём дело, и пренебрежительно улыбнулся. Либо он не верил, что его прослушивают днём и ночью, либо считал данный фактор несущественным. А вот Десятому не хотелось пренебрегать мерами безопасности. Ведь узнай Эйро про желание земляков жестоко ему отомстить, сразу можно ставить жирный крест на своём бессмертии.

Тем более что когда пришли в казарму после ужина, Фредди похолодел от своей догадки. Его подозрения получили явное подтверждение: за ними не только присматривают, не только прослушивают, но ещё и мысли пытаются считывать! И подтверждением последнего являлись стоящие в ногах каждой кровати аккуратные тумбочки. И чтобы уже последнему дебилу было понятно, где чья, каждая имела свой персональный номер.

– Это для чего? – изумился вместе со всеми командир. – Чтобы не перепутали?

Под удивлёнными взглядами солдат протопал к стене и попытался заглянуть внутрь неказистой на вид мебели с номером пять. Вот тут его и огрело не то молнией, не то каким иным полем так, что он отпрыгнул, чуть ли не к табуреткам.

– Что за скотство?! И вообще…! – потирая руку, он вышел из прохода между кроватей, поймал злорадные взгляды своих подопечных и закомандовал: – Пятый! Открой свою тумбочку! – тот проделал это, непроизвольно жмурясь и ожидая коварного удара. – Хм! Надо же!.. А теперь открой тумбочку Шестого!

Ну да, попробуй не выполни приказ! Уже догадываясь, что случится, Пятый уселся на свою кровать и медленно протянул руку к кровати соседа. Тряхнуло и его настолько основательно, что он вскочил на ноги, словно подброшенный пружиной и непроизвольно восклицая:

– Ах ты, гадость!

Ему повезло, что Эйро не воспринял восклицания в свой адрес и простил разговор без разрешения. Всё-таки он и в самом деле был поражён наличием мебели для личных вещей. Да и ворчал совсем не притворно:

– Их уже там маразм косит, что ли? Затеяли нововведение!..