Анатолий Матвиенко - Верхняя Москва. Русский блицкриг

Когда на платиновом кольце круглый безупречный бриллиант в восемь карат, любая женщина наверняка найдет палец, чтобы оно оказалось по размеру. Ангин надела кольцо.

– Столько болтал, а я не услышала главного. Ты зовешь меня замуж и наверх?

– Ну да. Неужели не ясно?

– Женщины прекрасно понимают намеки. Но есть вещи, которые полагается говорить прямым текстом.

– Извини. Я прошу выйти за меня замуж. Так правильно?

– Правильно. – Она сняла кольцо. – Но ответ отрицательный. Через два месяца я выхожу за наследника Тегеранского престола. Ты немного опоздал.

В голову ударила кровь. Пришлось даже немного магии применить, чтобы успокоиться. Принц – это серьезно политически, после войны вокруг Каспия и аннексии части персидских земель совсем не вредно для Руси… Но можно просто умыкнуть Ангин наверх и объявить Тегерану – умерла. Абыдна, да?

Темные глаза сияют вопросом. Напрашивается романтическая сцена – упасть на колени, просить бежать. Она, пожалуй, ждет подобной эскапады. Чтобы отвергнуть или согласиться? Богуслав заглянул в чистые цвета ее ауры и впервые подумал, что магическое видение энергетики далеко не всегда дает ответ на вопрос, что женщина хочет на самом деле. Никакая телепатия не поможет. Женщина говорит одно, думает другое, на самом деле желает третье.

Вдруг традиционная мусульманская семья ей ближе? Тайная Москва изумила Ангин, верхняя повергла в шок. Каждому – свое. И не всем нужны безумные приключения, прыжки через пространство, тем более женское одиночество у окна с единственным вопросом – вернется ли, в каком виде. Мартик в шоколаде – кто тронет зятя персидского монарха. Не только о себе нужно думать, но и о других. Особенно если поезд ушел.

– Считай бриллиант официальным подарком от княжеской семьи Милославских по поводу грядущего бракосочетания.

На пороге он оглянулся. Ангин не скрывает разочарования. От того, что не смогла продолжить легкое издевательство – опоздал и мучайся? Действительно хотела разорвать помолвку и бежать с ним наверх? Разрывается в чувствах, не зная, что делать?

«Пока не научусь разбираться в женщинах, не стоит жениться», – сказал себе Богуслав. Тогда в течение ближайших двухсот лет свадьба тебе не грозит, ответил внутренний голос.

– Перед продолжением разговора, господин Чен, я хотел бы уточнить, кто дал приказ на пуск ракеты по апартаментам Кривицкой.

– Собрались мстить, Богуслав-сси?

И без того узкие глаза корейца сжались в щелочки.

– Нет. Дело не в ее смерти. Но взрыв через несколько минут после моего выхода из здания не мог быть случайным совпадением. Очевидно, произошла не казнь, а передача мне послания: не вздумай двурушничать. Так сказать, в наиболее наглядном виде. Одно плохо – не знаю, от кого это сообщение.

– От меня.

Милославский убедился, что азиат не солгал.

– Тогда не осталось недоговоренностей. Вы знаете некоторые из моих возможностей. Я – некоторые из ваших.

– Правильно.

– Тогда позвольте спросить: на какой территории оптимально разместить клонирование микрочипов?

Кореец повернулся корпусом к огромному экрану, изображавшему Москву и окрестности.

– К сожалению, после краха «Минтянь» последует эффект домино. В Москве грядет передел.

– То есть центральная Россия не подходит. – Богуслав тронул тачскрин, уменьшая масштаб. – А если от столицы взять километров на пятьсот западнее?

– Там другая страна. Впрочем, подходит наилучшим образом.

– Вот и договорились. Детали обсудим на месте.

Они пожали руки. Княжич обернулся к карте, на которой увеличилось изображение сопредельного государства. По странной ассоциации вспомнилась Вероника на балконе перед смертью, в красном, белом и на фоне зеленого. Сколько тайн она унесла, сколько активов остались бесхозными!

После откровений на крыше она еще многое собиралась рассказать. Оба не знали, что встреча последняя. Богуслав тряхнул головой, отгоняя неприятные мысли. Значит – начало с чистого листа, с новыми партнерами, которые не погнушаются послать ракету при подозрении в предательстве. В истинном мире все по-взрослому. По сравнению с ним Тайная Москва не более чем детский сад. Покинув его, остается только одна дорога – вперед и не оглядываясь, по возможности не совершая ошибок отца. Своих хватит.