Олег Бубела - Люди и нелюди

– Весьма любопытная история, – кивнул я. – Можешь считать меня идиотом, но я все равно не понял, каким боком она относится ко мне. Или ты отчего-то полагаешь, будто я и есть тот таинственный мастер, который не пожелал следовать вашим законам? Так могу поклясться, что перед законом я чист, за свой единственный проступок, ставший причиной весьма увлекательного визита в острог, расплатился в полной мере, гильдию искателей оскорблять и не думал, просто дал по яйцам одному зарвавшемуся наглецу… дважды. А если тебя сильно оскорбило мое нежелание воспользоваться приглашением, то поставь себя на мое место – подошел незнакомец, без объяснения причин велел следовать за ним в неизвестном направлении неизвестно к кому. Тут надо быть законченным кретином, чтобы согласиться на подобное, а у меня голова, хоть самую капельку, но все же работает.

Папа долго рассматривал мое честное-пречестное небритое лицо и размышлял, видимо, находя подтверждение своим догадкам. Я не прерывал затягивавшуюся паузу, безуспешно пытаясь понять, к какому выводу может прийти глава местного отделения гильдии убийц.

– Значит, ты пытаешься утверждать, что не имеешь никакого отношения к мастерам? – наконец произнес толстяк.

– Не пытаюсь, – поправил его я. – Я прямо заявляю, что никогда не носил этого звания и до этого момента не пересекался с членами вашей гильдии.

– Зачем же ты тогда ворам в остроге представился мастером?

– Я этого не делал.

– То есть трое твоих сокамерников в один голос лгали, утверждая, что им довелось провести ночь в компании с моим специалистом? – уточнил Папа, слегка прищурившись, от чего его взгляд сделался острее шила.

– Я не знаю, что им привиделось в темной камере, не представляю, за кого они меня приняли по глупости или недомыслию, но уверен в одном: я никогда не называл себя мастером и не говорил, что имею честь состоять в вашей гильдии! Готов хоть сейчас повторить свои слова под амулетом правды.

Толстяк, выждав театральную паузу, медленно кивнул и весомо произнес:

– Я верю тебе.

Ясен пень! Ведь проводимая им все эти дни проверка так и не принесла результатов, никто из гильдейцев в окрестных городах не слышал о сбежавшем мастере, ориентировки на меня до Папы не доходили, а мое поведение не было характерно для матерого убийцы. Как тут не поверить! Странно только, что для этого ему понадобилась личная встреча.

– Но что нам тогда делать с командой ночных охотников, которую ты лишил жизни? Воровская гильдия так просто этого не оставит.

– Ну, мою причастность к данному случаю еще нужно доказать, – усмехнулся я. – Но, как мне кажется, гильдию мастеров она не должна волновать, ведь воры сами оплошали, выбрав добычу, которая оказалась им не по зубам. За что и поплатились.

– Верно, – толстяк улыбнулся краешками губ. – А разве ты не опасаешься, что они станут мстить?

– Конечно, опасаюсь. Но месть – дело весьма убыточное, поэтому я все же рассчитываю, что у руководства гильдии хватит ума забыть обо всем и оставить меня в покое. Им ведь не нужны дальнейшие потери рабочего состава, как и дурная слава. А уж шумиха, которая может подняться после моей удачной ликвидации, так и вовсе ни к чему.

Папа задумчиво почесал бородку. Бросив взгляд на сидевших неподвижно телохранителей, я оставил мысль о том, что это был хитрый сигнал, и понадеялся, что мои слова достигнут ушей воров, которые вскоре должны прийти к толстяку с намерениями выяснить детали нашей встречи. А он, думаю, не упустит случая позлорадствовать над ними и процитировать того, кто долгое время водил за нос их гильдию.

– А ты довольно странный человек, Везунчик, – пробормотал убийца.

– Мне это многие говорят, – скромно сказал я.

– Играешь со смертью, водишь дружбу с нелюдями… Почему?

– Ну, один мудрец когда-то сказал: человек рождается для того, чтобы умереть, а его жизнь – всего лишь отсрочка неизбежного. Так почему бы не сделать ее ставкой в увлекательной игре с поистине достойным противником? А насчет дружбы… Как же иначе, если люди меня совсем разочаровали? Одни пытаются убить и ограбить, вторые посылают прямиком на смерть, третьи обманывают и пытаются использовать втемную, четвертые обзывают трусом и смеются в лицо. Но на Проклятых землях одному выжить сложно, вот и пришлось набирать себе в команду представителей иных рас. И это оказалось куда легче, ведь мне, в отличие от прочих жителей Пограничья, нет никакого дела до их цвета кожи или строения ушей.

– В команду? – лукаво переспросил Папа. – Как я вижу, с одним из бойцов этой команды тебя связывают более крепкие отношения.

Уже привычным жестом пощупав сережку, я ухмыльнулся:

– Глупо отказываться, когда умелая мечница предлагает безвозмездно, то есть даром, каждый день согревать твою постель своим великолепным телом.

Толстяк добродушно хохотнул, окинув взглядом орчанку, а я подумал, что моя ликвидация, похоже, откладывается на неопределенный срок. Иначе с чего бы еще Папа начал болтать о пустяках? Явно пытается наладить контакт, чтобы сгладить впечатление.

– Да уж, Ник, прозвище тебе подходит! А сам ты откуда?

– Как гласит протокол дознавателя, валяющийся где-то в недрах острога, из маленькой деревушки на крайнем севере, – ответил я, рассчитывая, что этот совсем непрозрачный намек удержит главу мастеров от дальнейших нескромных расспросов.

– Я так и подумал, – усмехнулся тот. – А что тебя привело в Пограничье?

– То же, что и всех остальных – желание добыть богатство и славу.

– И как успехи?

– Ну, запах первого я уже успел почувствовать, а от невыносимой вони второго и рад бы избавиться, да не в силах.

Толстяк снова хохотнул и заявил:

– Что ж, Везунчик, я бы хотел с тобой еще поболтать, но дела ждать не будут – нужно побеседовать кое с кем, осмелившимся лгать мне в лицо, и заодно поставить на место неких зарвавшихся наглецов. Желаю успехов в следующих ходках и надеюсь еще услышать о твоих подвигах!

– Спасибо. Я рад, что мы уладили все проблемы, возникшие не по нашей вине, и в свою очередь желаю гильдии мастеров щедрых заказчиков, слепых и глухих стражников, спокойных клиентов и надеюсь никогда не услышать о ее подвигах.

Папа расплылся в довольной улыбке:

– Эх, давненько мне таких приятных слов не говорили! Ну, Везунчик, уважил старика.

Он протянул руку, захлопнул амулет, и в тот же миг давившая на уши глухота исчезла. Поднявшись вместе с толстяком, я уважительно склонил голову, дождался его прощального кивка и пошел к своим, почти без опаски подставив спину убийцам. Присев за столик с давно остывшим завтраком, я понаблюдал за тем, как телохранители вместе с Папой покидают постоялый двор, а лишь только за ними захлопнулась дверь, позволил себе с облегчением выдохнуть. Плеснув в кружку кваса, я залпом осушил ее, чувствуя, как напряжение, в котором я находился все это время, начинает меня отпускать.