Василий Горъ - Щит

Увидев вошедшего в кабинет сюзерена, граф Грасс склонил голову и улыбнулся. У Неддара тут же испортилось настроение — его Первый министр, олицетворение Долга и Закона, не чувствовал за собой никакой вины!!!

Осознавать это было неприятно, поэтому, холодно ответив на приветствие, король обошел стол и раздраженно упал в любимое кресло:

— Слушаю…

Рендалл нахмурился, качнулся с носков на пятки и обратно:

— За последние двое суток мои люди взяли восьмерых и уничтожили два с лишним десятка братьев-клинков. Судя по полученному сегодня письму, цель нашего плана — вброс дезинформации о наличии у нас соглядатаев в высшем руководстве Ордена — достигнута: наш «жаворонок» [153] «Жаворонок» — здесь двойной агент. , брат Растан Шершень, получил практически неограниченный кредит на подкуп сотрудников Тайной службы и приказ любым способом узнать имя соглядатая.

— Кредит… где? — заинтересованно спросил Неддар.

— В купеческом доме Дашнеров, — ухмыльнулся Первый министр. — Между прочим, являющемся поставщиком королевского двора!

— Все еще? — нахмурился король.

— Да, сир! И будет являться таковым еще очень долго. Ибо добровольно-предобровольно согласился на сотрудничество.

— Это меняет дело… А что с остальными орденцами?

— Ищем, сир, — кивнул граф Грасс. — Ансельм хитер и крайне предусмотрителен, поэтому в Авероне действуют как минимум две независимые группы соглядатаев.

— Первым делом сосредоточьтесь на той, которая пытается найти подходы к баронессе Кейвази и к ее близким, — тоном, не терпящим возражений, приказал король. — И уничтожьте их к Двуликому… Кстати, о Двуликом — вам не кажется, граф, что вы слегка заигрались?

— В каком смысле, сир?

— В самом прямом: ваша должность дает вам не столько права, сколько обязанности! Не понимаете? Что ж, объясню подробнее: член Внутреннего Круга не имеет права пользоваться своими возможностями в личных целях! Не имеет, слышите?!

— Ваше величество?

— Не пытайтесь делать вид, что не понимаете, что я имею в виду!!! — зарычал Неддар, поняв, что Рендалл собирается упираться до последнего. — Вы — Первый министр Вейнара, а не начинающий резак из черной слободы, дорвавшийся до возможности помахать клинком! Если вы не способны справиться с обуревающими вас чувствами, то не лезьте в судопроизводство!!!

— Ваше величество, я…

— Вы забыли о том, что Мэйнария д’Атерн — дочь ВАШЕГО друга! Друга, ни разу в жизни не отступившего от своих принципов и понятий о долге и чести и отдавшего жизнь за своего короля! — жестом заставив графа заткнуться, продолжил король. — А еще вы забыли о том, что она — сирота, а вы — один из немногих людей, на которых она может опереться!

— Я не забыл, сир!

— Если бы вы помнили, то делали бы все, чтобы облегчить ей жизнь! А вы — усложняете!

Граф с хрустом сжал кулаки и набычился:

— Я и пытаюсь ей ее облегчить!

Неддар аж задохнулся от возмущения:

— Облегчить? Как? С помощью отвара алотты? Или игнорируя требования Права Крови, касающиеся особого порядка судопроизводства в отношении Бездушного?

— Я делаю то, что должен, сир!!! — побагровев, зашипел Рендалл. — Корделл был мне ближе родного брата! Я, не раздумывая, отдал бы жизнь, зная, что это отсрочит его уход хотя бы на месяц! Я…

— Какие красивые слова! Будь я девушкой — заплакал бы от умиления, — фыркнул Латирдан, потом в сердцах сплюнул на пол и скривил губы в презрительной усмешке: — Если бы вы действительно чувствовали то, что говорите, то сделали бы все, чтобы его дочь…

— …ЖИЛА!!!

— Гра-а-аф?! Вы! Перебили! Меня! Уже! Второй! Раз!!!

— Перебью третий и четвертый, сир!!! — закусив удила, зарычал Грасс. — Пока вы не увидите очевидного — признав себя гард’эйт Бездушного, баронесса д’Атерн загнала себя в безвыходную ситуацию: если ее майягарда признают виновным в убийстве Валена Увераша, то она взойдет на эшафот! Если его оправдают — уйдет к Двуликому! Причем уйдет не в отдаленном будущем, а уже в ближайшие дни: Кром по прозвищу Меченый ЗАВЕРШИЛ свой Путь.

Латирдан похолодел:

— Как это «завершил»?! Я же видел его Посох Тьмы! На Пути есть свободное место!!!

— Под две зарубки?! — горько усмехнулся Первый министр. — Да, оно есть. Но только потому, что у Бездушного не было возможности отметить последние два Шага.

— Как это?

— Первый уже сделанный им Шаг — это взятая жизнь тюремщика по имени Зига. Или, если вам больше нравится другая формулировка — спасенная честь Мэйнарии д’Атерн. Второй — «добровольное» признание в преступлениях, которые Кром не совершал. Или ее спасенная жизнь…

Забыв обмакнуть перо в чернильницу то ли пятый, то ли шестой раз и сообразив, что не помню ни слова из написанного за последние полчаса, я закрыла воспаленные глаза и попробовала сосредоточиться. Угу, как бы не так: жжение под веками и безумная тяжесть в висках мешали не только запоминать, но и думать.

«Надо немного отдохнуть… — мелькнуло на краю сознания. — Иначе все это окажется напрасной тратой времени…»

Несмотря на состояние дикой апатии, в котором я пребывала, эта мысль как-то достучалась до моего сознания и заставила меня пошевелиться — я встала с кресла, вцепилась в Посох Тьмы, кое-как дотелепалась до окна и лениво потянула на себя правую створку.

Та, тихонечко скрипнув, подалась и, подхваченная порывом ветра, с силой врубилась в стену, чуть было не разбив мне лицо.

«Осторожнее бы надо…» — запоздало подумала я и криво усмехнулась: в самом неудачном случае оконная рама могла сломать мне нос, выбить зубы или рассечь кожу на лице — сущую мелочь по сравнению с тем, что меня ждало через сутки-двое.

С трудом заставив себя не думать о предстоящей казни, я взобралась на подоконник, подползла к его краю и мгновенно промокла. Насквозь.

Как ни странно, ни прохладные струи дождя, ни ослепительные вспышки молний, ни близкие удары грома нисколько не сказались на состоянии моей души — оцепенение, сковавшее ее сразу после возвращения во дворец, приглушило детский страх перед буйством стихии. И натолкнуло меня на крамольную мысль о том, что гроза — это не Божий Гнев, а Божий Плач по невинноубиенным.

Повертев ее в голове и так и сяк, я невесть в который раз за ночь прикоснулась пальцами к зарубкам кромовского Посоха Тьмы и закусила губу, чтобы не заплакать.

Увы, очередная молния, выбелив кусок дворцовой стены, оставила после себя темные пятна, одно из которых чем-то напомнило мне лицо главы Гильдии Охранников.

Я торопливо зажмурилась и заткнула уши, но близкий раскат грома все-таки заставил меня в тысячный раз за ночь пережить самые страшные мгновения своей жизни: