Ирина Черкашина - Звезда творения

И что?..

Я уже различала отражения старинных домиков в тонированных визорах байкерских шлемов, когда пришел ответ.

Все зависит от картины. Какая картина — такой и результат. Вот почему Майку и Рейнгарду нужны были не все картины, а только некоторые. Он знал или предполагал, что получится, если соединить полотно с амулетом.

Так… у меня есть Звезда, от которой нужно срочно избавиться. А картины — вот, передо мной, в музее. И что из этого следует?

Байкеры уже почти догнали меня, когда я с восхитительным чувством «гори оно огнем» повернула ручку газа и отпустила сцепление. Мы с Вжиком ворвались на территорию музея.

Во дворе уже толпился народ в нарядной одежде — специально приглашенные персоны, не иначе. Наверняка большинство из местной администрации, из окрестных городков, а кого-нибудь привезли из Екатеринбурга. В толпе я заметила нескольких журналистов и оператора с видеокамерой на штативе, похожем на марсианский треножник. Возле крыльца музейщики возвели деревянный помост, на котором стояли несколько телескопов разного размера и столик с разложенными на нем темными стекляшками. Ну да… затмение же.

Затмение! Обряд «взлома лабиринта»! Я должна спешить!

Люди удивленно обернулись на шум. Мои преследователи, видимо, не ожидали от нас с Вжиком такой прыти и пока не ломились следом, но для нарушения спокойствия хватало и нас.

— Эй, вы что делаете?! — ко мне спешил крепкий мужчина в темной одежде. Охранник. От дверей музея ему на помощь спускались еще двое. — А ну, слезай с мотоцикла!

— Вжик, проснись, — шепнула я и на всякий случай повторила воркующее Слово управления. Оказалось, что оно запомнилось накрепко…

Байк встрепенулся. Я задумчиво посмотрела на металлическую коробочку, прилаженную мастером Феликсом слева пониже приборной панели. На ней были три небольших рычажка. Один был сдвинут. Наверняка ведь для чего-то они нужны?.. Я сдвинула пальцем второй рычажок и одновременно повернула ручку газа. Двигатель набрал обороты. Едва отжала сцепление — и Вжик одним плавным прыжком преодолел расстояние до дверей музея, едва не выскочив из-под меня. Он взлетел по ступенькам на крыльцо и проскочил в широко открытые двери. Я машинально ударила по заднему тормозу. Байк закрутило на месте прямо в музейном зале. Каким-то чудом мне удалось удержать его на колесах.

Я, конечно, привыкла за последние дни к невозможному, но не к такому же!

Люди у крыльца и в музее дружно охнули и бросились в стороны. Мы с Вжиком остановились посреди большого зала, в котором, как я помнила, раньше была выставка быта местных рабочих. Теперь зал освободили от большинства экспонатов. На стенах остались только полотна Порфирия Бесчастного.

Мне следовало воспользоваться моментом всеобщего замешательства, и как можно быстрее.

Вжик не был большой машиной, но байк — явно не то, на чем предполагается ездить внутри помещений. Он кое-как развернулся и приблизился к противоположной стене, на которой висел портрет самого Бесчастного. Сама собой, со щелчком, отошла боковая подставка. Люди, еще находившиеся в зале, толкаясь, бежали прочь. Лишь бы охрана стрелять не начала… Хотя есть ли у них оружие? Это же не Аррет.

Я спрыгнула с мотоцикла и бросилась к висящему в углу «Стазису», но словно чей-то голос произнес внутри головы: «Не то». Не та картина… А какая та? Какая позволит навсегда нейтрализовать Звезду Хаоса? А может, и обряд остановить поможет?

В памяти всплыли слова, когда-то сказанные Светланой Аркадьевной: «Вначале был Хаос, из которого родилось Упорядоченное». И еще: «Хаос — это бесконечное разнообразие, бесконечный потенциал для творения».

Хаос у меня имелся — все еще работающая Звезда в мотоцикле. «Творение» висело передо мной, рядом с «Противоборством» — квадратный холст, на котором бело-голубая энергия созидания лепила из ничего все. Я дернула картину вниз — шнурок подозрительно легко оборвался, и холст остался у меня в руках. И снова словно кто-то посторонний, наблюдавший за мной издалека, незримо вмешался — я ощутила его молчаливое одобрение.

Показалось даже, что орел и дракон, сплетающиеся не то в объятии, не то в битве «Противоборства», на миг с интересом глянули на меня из своего запредельного пространства.

— Стой! Стой! — в дверях наконец показалась охрана. Сейчас, в лучших традициях Голливуда, во двор должны были ворваться полицейские автомобили со включенными мигалками и сиренами. Но слава всем богам, мы сейчас не в кино…

Я попятилась. Открыла кофр и углом засунула туда картину. Не слишком надежно, но ничего другого мне сейчас не оставалось… Охранники нерешительно топтались в дверях. Я их не смущала — смущал мягко ворчащий байк, который явно готов был сорваться с места и раздавить всех, кто окажется на пути. Подтолкнула Вжика — подставка убралась, байк сдвинулся вперед. Двигатель продолжал работать. Я села на мотоцикл, чувствуя себя персонажем сюрреалистического фильма.

Один из охранников крикнул:

— Сейчас полиция приедет! Слезай! Верни картину!

Из-за его спины высунулась вахтерша.

— Без билета нельзя! — дребезжащим голоском добавила она. — В кассу вначале!

Я задумчиво кивнула и перевела в положение «вверх» последний рычажок на коробочке мастера Феликса. Терять было уже настолько нечего, что даже вопрос «какого лешего я это делаю» перестал иметь значение. Это все равно что разогнаться на Вжике до предельной скорости на узкой извилистой дороге. Ударишь по тормозам — опрокинет. Не впишешься в поворот — перевернешься. Захочешь развернуться — улетишь за обочину. В любом случае убьешься.

Теперь уж нужно было держаться выбранного пути до самого конца и постараться с него не слететь…

Я неторопливо опустила визор и повернула ручку газа. Байк прибавил оборотов и зарычал. Слегка отжала сцепление, и…

Вжик ломанулся в двери. Охранники бросились врассыпную, за ними — все остальные, кто вновь столпился у крыльца музея. Мотоцикл вылетел на крыльцо, я сбросила газ, и он на несколько секунд притормозил, словно собираясь с силами… Как в замедленной съемке, я видела, как меняется картинка передо мной. Люди, отбегающие к стенам. Низкий забор музея, за которым с решительным видом стояли байкеры, перегораживая выезд. Припаркованные рядом автомобили. Солнечный свет, который почему-то померк, хотя утренний туман уже полностью рассеялся.

Ничего же удивительного! Солнце потускнело оттого, что на его сверкающий диск постепенно наплывала глухая тень луны. Ее, наверное, уже можно увидеть, если посмотреть на солнце сквозь закопченное стеклышко. Маленький такой черный краешек, словно мышка отгрызла… Но пока я могла это только почувствовать.