Георгий Полевой - Доктор Кровь

Мрачное очарование смертоносной лаборатории чувствовалось и сейчас. Здесь специалисты-бактериологи и эпидемиологи благодаря своей самоотверженной работе побороли эпидемию холеры в Санкт-Петербурге в 1906 году и чумы в Одессе в 1910-м, эпидемию чумы 1910–1911 годов на Дальнем Востоке, а также практически все многочисленные вспышки чумы в Поволжье и Закавказье. И даже в смутное время революции, в 1916 году, специалисты «чумного форта» успешно сражались с эпидемией тифа.

Работа с возбудителем чумы, приготовление разводок, заражение и вскрытие животных производились с особыми предосторожностями. Врачи и прислуга надевали брюки и халаты из тонкой прорезиненной материи и калоши, на голову – холщовый колпак. По окончании работы халат и брюки вымачивались в карболовой кислоте, калоши мылись сулемой. Однако масок, защищающих дыхательные пути, не было.

Для заражения и вскрытия животных имелись специальные изолированные комнаты. Трупы животных прикалывались к пробковым доскам, лежащим на эмалированных подносах с высокими бортами. После лабораторных манипуляций трупы 15–20 минут вываривали в эмалированных горшках, а потом сжигали в специальной печи. Поднос вместе с пробковой доской заливали ядовитой дезинфицирующей сулемой, а инструменты кипятили.

Помещения для больных животных также ежедневно дезинфицировали сулемой.

Главной целью создания лаборатории было приготовление чумной вакцины-лимфы по методу Хавкина и противочумной сыворотки. С 1905 года деятельность лаборатории расширилась: она готовила холерную вакцину, холерные и брюшнотифозные диагностические агглютинирующие сыворотки. Кроме работ с возбудителем чумы, проводились работы с другими патогенными микроорганизмами: холерой и сапом.

Вакцину Хавкина производили в количестве двухсот тысяч доз в год. Ее готовили из очень вирулентных суспензий возбудителя чумы, убитых нагреванием при температуре 60° Цельсия в течение часа. Стерильность этого препарата проверялась на морских свинках.

Сыворотки и вакцины, произведенные в форте «Александр I», поставлялись в Австро-Венгрию, Бельгию, Бразилию, Португалию. На международном рынке цены на эту продукцию были ниже, чем у Пастеровского института и его филиала в Бомбее, где работал доктор Хавкин.

За блестящие результаты невиданных ранее экспериментов специалистам форта приходилось платить самым дорогим – жизнью.

Заведующий Особой противочумной лабораторией Института экспериментальной медицины Владислав Иванович Турчинович-Выжникевич заболел 3 января 1904 года острым лихорадочным заболеванием, сопровождавшимся сильным ознобом и рвотой. Температура в этот день к вечеру поднялась у него до сорока градусов и держалась в течение следующих суток.

Неделей ранее Турчинович-Выжникевич занимался опытами заражения животных через легкое распыленными культурами. Он участвовал в приготовлении чумного токсина и вдохнул смертоносную заразу.

В мокроте больного была обнаружена чистая культура биполярных палочек Yersinia pestis . Страшный диагноз «чума» был поставлен докторами Шрейбером, Падлевским, Грыглевичем и Шуруповым. Срочной телеграммой они вызвали из Петербурга видного специалиста по инфекциям доктора Заболотного.

Немедленно после обнаружения истинного характера болезни в «чумном форте» был установлен строжайший карантин.

Инъекции камфары и противочумной сыворотки не помогли, и 7 января 1904 года доктору Турчиновичу-Выжникевичу был поставлен окончательный диагноз – «Exitus letalis»… [38]Вскрытие тела было произведено 8 января в 6 часов 30 минут вечера в лазарете, после чего кремировано в печи на первом этаже форта.

Присутствовавший при вскрытии фельдшер Степан Поплавский тоже заразился и заболел чумой. Однако профилактическое введение вакцины и последующее интенсивное лечение спасли его от страшной смерти.

А еще через три года жертвой «черной смерти» в форте стал доктор Михаил Федорович Шрейбер. Он тоже допустил смертельную ошибку, когда работал с возбудителем чумы… Когда диагноз подтвердился со всей очевидностью, доктор Шрейбер был переведен в самую большую и светлую комнату-лабораторию на третьем этаже. Известие о результате исследования мокроты Шрейбер принял с виду спокойно, но заметил при этом: «Теперь вы переводите меня наверх, а потом отнесете вниз – в печку». Мужественный врач сам поставил себе диагноз и вел записи в лабораторном журнале, отмечая течение болезни. И сам записал себе окончательный диагноз: «Exitus letalis».

На вскрытии тела доктора Шрейбера заразился другой врач – Лев Падлевский, но он все же вылечился.

Все это я вспоминал из лекций по истории медицины, которые нам читали еще на первом курсе Военно-медицинской академии. И, честно говоря, воспоминания эти отнюдь не вселяли оптимизм…

Шорох моих шагов был единственным звуком, который нарушал мрачную тишину «чумного форта».

И каждый миг я ожидал, что это сумрачное спокойствие обернется яростью кровопролитной схватки – бойни не на жизнь, а на смерть!

Но ничего не происходило. Всего лишь три вампира против меня?! Что-то не верится…

Ну, вот – опять началось! Со всех сторон полезли «клыкастые» – ну что ж, покажем кровососам, что умеет старший сержант десантно-штурмовой бригады ВДВ! «Тотальная зачистка»: зажигательную гранату в темноту дверного проема и пару коротких очередей по еще одной оскаленной харе! Или компактным реактивным гранатометом «Пенал»! Его модернизированная объемно-детонирующая граната ВГМ-93.100 взрывалась, словно шаровая молния, выжигая кровососущую нечисть. Вампиров, правда, было не так уж и много, да и они шибко поумерили пыл после огневого штурма.

Так я дошел до самого мрачного помещения «чумного форта». Именно здесь была та «адская кухня», на которой приготовляли концентрированную смерть! «Черная лаборатория» – место производства возбудителя чумы – Yersinia pestis .

Из темного угла навстречу мне шагнула обретшая плоть тень.

Ну, ни хрена себе! Никогда не думал, что глава вампирьей стаи Северной Пальмиры – негр! Такой себе, знаете ли, Блэйд. Вот только он совсем не жаждал помочь Человечеству – его мучила совсем иная жажда. Но Высший вампир не спешил впиваться в мое горло своими длинными молочно-белыми клыками.

Вообще кровососы двинуты на самоконтроле. Оно и понятно: когда жажда крови затмевает не только разум, но и инстинкт самосохранения, не так-то легко держать себя под контролем. Конкретно этот индивидуум vampirus vulgaris, то есть «вампира обыкновенного», казался просто непроницаемой скалой. На его эбеново-черном лице не отражалось никаких эмоций – в нелегком труде сохранения собственного «я» Верховный вампир добился немалых успехов.