Антон Ледовских - Город живых

Мои подданные имели лишь самый зачаточный, или вернее, остаточный, уровень разума. И те телепатические команды, которые я посылал, просто затухали в их головах, не успев заставить их выполнять необходимые мне действия. Совершенно по-другому обстояли дела с разумными существами. Я пришел к выводу, что могу управлять и передавать мысли другим разумным существам, внеся лишь малейшие изменения в структуру ДНК, на расстояния, стоящие на порядок выше, чем те, на которых я мог оперировать существами.

Решение проблемы напрашивалось само собой. Мне были нужны ретрансляторы. Хотя это название мне не сильно нравилось. Я предпочитал называть носителей своей воли апостолами или аватарами. Так мне кажется правильней.

В блюдах с мясом содержались те самые необходимые компоненты, которые должны были сделать обычных людей теми самыми аватарами. Кроме того, я добавил еще несколько ингредиентов для повышения их выносливости и физических возможностей. Поскольку большим обилием живого материала я не располагал, то к будущим носителям моей воли я относился с бо́льшим трепетом и бережливостью, чем к обычным существам.

Тарелки опустились на стол одновременно, издав синхронный стук. Кое-кто из сидящих за столом вздрогнул.

– Давайте не будем разводить долгие разговоры, – начал я свою импровизированную речь. – Как только вы съедите то, что стоит перед вами на столе, я с удовольствием расскажу о том, какая яркая и необыкновенная жизнь предстоит вам в будущем.

За столом никто не шелохнулся. Я не удивился и не огорчился этому факту. Новоприобретенные знания психологии подсказывали мне, что необходим какой-либо толчок или иной стимул, чтобы растормозить поврежденную страхом и другими душевными травмами психику. Кроме того, еще играл свою роль и юношеский абсолютизм и его свойство противопоставления молодой личности окружающему миру.

Не желая растягивать внутреннюю борьбу сидящих за столом подростков, я решил дать им этот стимул.

– Кто не справится с закуской в течение десяти минут, станет пищей для мертвецов. – Я жестом обвел рукой окружающее пространство.

Неслышная команда, и, делая смысл моих слов доходчивей, рыцари все как один оскалили пасти и зарычали.

Напрасно я боялся, что встречу сопротивление в виде коллективного неповиновения со стороны моих «гостей». Подавленные и лишенные воли видами зверств, учиненных моими войсками, подростки налетели на мясо, словно им пришлось голодать как минимум неделю. За пару минут содержимое тарелок улетучилось. Я продолжал сидеть, наблюдая за последствиями моего эксперимента.

Время перевалило за полдень. Один за другим подростки, сидящие за столом, начинали проваливаться в транс. Все они переживали ощущения, схожие с теми, что накрыли меня в занесенной снегом лесной избушке. Волны информации впитывались в их мозг, неся с собой знания и новые возможности. Один за другим в моей голове стали разгораться огоньки, символизирующие их сознание. Они были намного ярче мертвенных отблесков существ. Я был доволен. Задуманное мною удалось в полной мере. Легонько касаясь их разумов, я быстро пробежался по мыслям моих новоявленных апостолов. В основном в них были страх и покорность, только в одном случая я смог различить яркую вспышку ненависти.

Естественно, этим человеком оказался Васька Соленый. Несмотря на горизонты, открывшиеся перед ним, он оставался все тем же босяком-хулиганом. И мысль, что вчерашний задохлик и излюбленная жертва пытается командовать им, была для него невыносимой.

За мгновение до случившегося я понял, что сейчас последует атака. Васька вскочил из-за стола, опрокинув при этом стул, и бросился в мою сторону. Все же он был непроходимо туп. На его месте я бы воспользовался одним из рыцарей, или, на худой конец, попытался нанести ментальный удар. Он же, как всегда, почему-то понадеялся на свои кулаки.

Я мог бы уничтожить его и голыми руками, поскольку на тот момент обладал физической силой намного большей, чем Васька. Но вместо этого я решил уничтожить его посредством телепатии. Не делая ни единого движения, чтобы встать из-за стола, я бросил импульс своей воли прямо в его разум.

Васька остановился, замерев на половине шага. Я с садистским наслаждением взирал на его неуклюжие попытки противостоять моей воле. Живший в достатке и беззаботности, Васька представлял собой легкую добычу. Его воля не могла достигнуть необходимой концентрации, чтобы хоть как-то сопротивляться моей. Я же, прошедший столько трудностей, бед и унижений, подхлестываемый кнутом безумия, сворачивал его сознание в бараний рог, словно лист прошлогодней газеты. Время в ментальном поединке течет гораздо быстрее. Не прошло еще и секунды реального времени, как я успел полностью подчинить себе тело и разум Васьки. Я медленно, впитывая каждую каплю его боли, стал выворачивать Васькины руки из суставов. Со стороны это смотрелось, может быть, и комично. Кривя в чудовищных гримасах свое лицо, Васька медленно изворачивался, как будто намереваясь вывернуть себя самого наизнанку. Испарина, выступившая на его лбу, ручьями стекала вниз по лицу. Я смаковал момент Васькиного мучения и унижения. Моя чувственная часть заняла места в первых рядах зрителей и как театральный эстет ловила каждую мелочь в происходящей казни.

Вдруг моего сознания робко коснулась чужая мысль. Вернее, не мысль, а мольба. Я посмотрел на Варвару. Закусив губу, девочка смотрела на меня с такой мукой в глазах, что я не смог продолжить экзекуцию. Мои оголенные на тот момент чувства взвыли, призвав меня к милосердию. Соорудив наспех грубую клетку из мыслеблоков, я швырнул внутрь ее Васькино сознание. Теперь он не сможет даже думать о том, чтоб пытаться навредить мне. Оставаясь в живых, мой бывший враг стал узником, запертым в свое собственное тело.

Я вышел из комнаты, оставив апостолов осознавать их новую сущность. Новых атак с их стороны я не боялся. Когда я тщательно проанализировал происшедшее, то пришел к выводу, что сам спровоцировал Васькино нападение. Видимо, тут незаметно поработало мое безумие, запрограммировав всех кроме него на полную покорность. Я усмехнулся изобретательности твари. И в то же время задумался над способом извлечь ее из своего сознания. Непредсказуемые выходки твари тревожили меня. А вопрос, что она может натворить в следующий раз, просто пугал возможными перспективами ответа.

Под ногами противно хрустел снег. Я медленно брел в обезлюдевшей и почти дотла сожженной деревне. На душе было немного противно. Я не мог простить себе бесполезной выходки с Васькой. К методу доказывать свою силу путем унижения других я всегда относился отрицательно, и не только потому, что зачастую был жертвой таких доказательств. Занимаясь самобичеванием, я в то же время понимал, что могу заниматься этим только потому, что власть безумия надо мной ослабла. Удовлетворив свой аппетит кровавым побоищем и издевательствами, тварь легла на дно и затаилась, поджидая следующего удобного случая, чтобы показать себя в полной красе. И пока она отдыхала, у меня было время, чтобы подготовить ей сюрприз.