Вадим Панов - Ангел мертвеца

– Потому что раньше тут было какое-то унылое канцелярское дерьмо, подходящее для бухгалтерии присутственного места, – объяснил Схинки.

– Для бухгалтерии НКООИППЯ? – уточнила Лисс.

– Ага.

– Что означает аббревиатура?

Медная табличка слева от входной двери несла на себе только эти буквы, без расшифровки, и девушка решила начать разговор со светского вопроса.

– Некоммерческое общественное объединение по исследованию перспективных и прочих явлений.

– Сам придумал?

– Ага, – подтвердил орангутан. И честно признался: – Мне очень понравилась та чушь, которую Тыжеумер изобразил на твоём нынешнем доме, вот и решил сделать нечто подобное.

– Получилось неплохо.

– Спасибо.

Кабинет Схинки на первый взгляд показался обыкновенным: письменный стол, сделанное на заказ кресло – орангутану плохо сиделось в тех, что предназначались для людей, – ноутбук. И полное отсутствие книг: ни одной полки, ни одного шкафа. Но при этом барахла по комнате было разбросано такое количество, что помещение отчаянно напоминало помойку квартала миллионеров – столько в нём было дорогих, но не особенно нужных и по большей частью бессмысленных вещей: несколько мраморных статуй, от небольшой, настольной, до изящной нимфы в человский рост – размеры комнаты позволяли ей затеряться; золотой телефон дизайна начала ХХ века – «В рабочем состоянии, но я не пользуюсь»; вделанная в стену половина рояля – «Обещали собрать полностью, но мастер заболел, а потом я забыл. Но играть на нём можно»; груда соболей – шубы, куртки и отдельные меха, среди которых вилась длинная нить крупного жемчуга; сабля в украшенных драгоценностями ножнах; фотографии и фотоальбомы; игральный автомат «Морской бой» – «Сожрал все пятнадцатикопеечные монеты и не отдаёт»; и резная кушетка в углу.

– Иногда провожу психотерапевтические сеансы. Либидо, детские травмы, воспоминания об умерших, лоботомия без хирургического вмешательства… в общем, всё по Фрейду.

Лисс уже доводилось встречаться со Схинки и даже разговаривать с ним, однако она до сих пор не могла отделаться от странного ощущения при общении с орангутаном – ощущения нереальности происходящего. И это притом, что девушка сама была шасой и выросла в Тайном Городе, где слово «нереальность» применялось весьма редко и, как правило, в юмористическом значении.

– У тебя есть психотерапевтические проблемы? Можем ими позаниматься – кушетка весьма удобна.

– У меня других проблем достаточно, – ответила Лиссет. – Психотерапевтические на их фоне – полная ерунда.

– Другие проблемы ты оставила в прошлом, – ответил Схинки, намекнув на обещание Консула не трогать Лисс и простить девушке все прошлые грехи.

– Не все, – ответила девушка, намекнув, что готова вернуться к обсуждению своих отношений с новой властью. – Я хотела поговорить с Консулом.

– Все хотят, – пожал плечами орангутан. Он устроился в кресле, заложив верхние лапы за голову, а нижние забросив на стол, и смотрел на шасу… так же равнодушно, как говорил с ней по телефону.

– И что? – прищурилась девушка.

– Не у всех получается.

– Тогда, наверное, мне нужно подождать, когда у него отыщется время для встречи со мной?

– Ты помнишь, что он сказал тебе при расставании? – Схинки выдал резкую ужимку.

«Я не хочу тебя видеть».

Лисс помнила тот эпизод в малейших деталях: как она двигалась, что делала, что чувствовала. И прекрасно помнила выражение лица Консула, которое очень чётко говорило о том, что он пребывает в ярости от слова, которое вынужден был дать, чтобы Дориан прекратил сражение. И не погиб. Консул не хотел смерти Дориана и потому простил его любимую.

– Я помню. – Девушка поднялась с кресла, в которое её усадил орангутан – красивое и удобное. Единственное в своём роде, потому что вся мебель в «помойке» Схинки была разномастной. – В таком случае я, пожалуй, пойду…

– Не спеши.

– Почему? Если он не хочет меня видеть, мне нечего здесь делать.

– Довольствуйся тем, что есть, – предложил орангутан.

– Точнее, тем, кто есть? – поняла шаса.

Однако на этот вопрос Схинки не ответил, продолжил свою мысль:

– Он не хочет тебя видеть, но, если он тебя увидит – он тебя не тронет. Понимаешь, что я имею в виду?

– Да.

– Цени это, Лисс. – Схинки поёрзал в кресле. – Да, он не хочет тебя видеть, но, когда ему доложили о твоём звонке, он не отмахнулся, а приказал мне тебя принять. И это, поверь, очень важный нюанс ваших нынешних отношений.

– У нас нет отношений. – Лисс постаралась, чтобы голос прозвучал твёрдо. – И никогда не было.

Однако у орангутана было собственное мнение на этот счёт.

– Были и есть, раз ты здесь, Лисс, – очень серьёзно ответил он, не сопроводив свои слова ужимками. – Мы оба знаем, что тебе нужно было затаиться, лечь на дно и два-три месяца никак не проявляться. Но ты не продержалась и недели.

Всё так. Всё абсолютно так. Но…

– Мы оба знаем, что я не могла не прийти.

– Мы оба знаем, что ты обдумывала визит, размышляла над ним и над тем, что ты будешь говорить. Ты стала думать о нём с того самого момента, как шагнула в портал, оставив Машара на Солянке. Но думать о визите и решиться на него – это далеко не одно и то же. Нужна большая смелость, чтобы сидеть сейчас в кресле напротив меня. Ведь я, в общем, не в восторге от твоей выходки.

– Никто не в восторге, Схинки. Даже я.

– Потому что не получилось?

– Потому что получилось не так, как задумывалось.

Они спасли захваченных Внутренней Агемой подростков, вытащили их из подземелья Солянки, а главное – уничтожили череп птицы Какнис, уникальный ретранслятор, с помощью которого Консул мог массово обращать челов и жителей Тайного Города в своих преданных сторонников. Однако победа далась не просто. Джира дралась в подземелье, и до сих пор оставалось загадкой, как ей удалось спастись самой и спасти ребят. Бри даже не сумела поучаствовать в сражении, хотя должна была стать главной ударной силой – её перехватили по дороге и едва не прикончили. А Лисс… Лисс осталась жива лишь благодаря самопожертвованию Дориана Машара.

– Вы сделали что хотели, но тебе пришлось много заплатить за эту маленькую победу. – Орангутан не сменил позу, однако голос его стал звучать очень проникновенно. – Заплатить больше всех.

И это тоже было правдой.

Лисс понимала, зачем Схинки высказал сейчас ядовитую правду – обострить чувства, переживаемые с того момента, как девушка шагнула на Солянке в спасительный портал. Разбередить душевную рану, из-за которой она вскакивала по ночам. Джира вышла на связь только один раз, сказала, что цела, после чего исчезла и больше не появлялась. Но, судя по рассказам спасённых подростков, с ней всё было в порядке. На Бри напали чуды, и, как до сих пор считала Лисс, подруга пострадала по собственной глупости. Атака выглядела страшной, однако Марина уже оправилась от ран. Лисс встретила подругу после Солянки, увидела, что Марина в прежней форме, и решила, что повреждения не были тяжёлыми.