Валерия Вэл - Даруй им покой

– Не так церемонно, Дирхарт. И держись чуть проще, я же не дама. Кстати, забыл сразу спросить, ты представляешь свои обязанности? Ты не камердинер, не слуга на кухне…

– Да, милорд.

– Ты должен сопровождать меня, когда я наношу визиты…

– Да, милорд.

– … или в церкви во время торжественных служб.

– Да, милорд.

– Ты всегда должен держаться примерно на шаг позади. Если верхом, то на полкорпуса лошади.

– Да, милорд.

– Еще в твои обязанности входит прислуживать мне за столом, но лишь в особенных случаях.

– Да, милорд.

– Хорошо. Ты когда-нибудь уже при ком-нибудь состоял? Тебе приходилось все это проделывать?

– Нет, милорд.

– О, господи…

Барон с трудом подавил желание схватиться за голову.

– Пусть вас не волнуют подобные пустяки, мой господин. Соображу как-нибудь. Я вот о другом хочу вас спросить. Как вам известно, раньше я служил Джеффри Холлу… Вам ведь это известно? Мне тоже это пришло в голову только сегодня утром. Но так никого не удивит мой интерес к тому, что же с ним произошло.

Сэр Уильям кивнул. Мысль впрямь была неплохой.

– Я понял. Полагаю, ты хочешь узнать, что представлял из себя твой бывший лорд… Это был очень энергичный человек. Честный, но, пожалуй, чересчур прямолинейный. Порой эта черта могла перерастать в грубость, но, насколько я помню, он все же знал, когда следует остановиться. Пожалуй, это все, что я могу о нем сказать… А, да. Он был неравнодушен к дочери моего сенешаля.

– Благодарю, милорд. Мне этого вполне достаточно.

– Что-то еще?

– Да, милорд. Не сочтите, что это слишком…

Дирхарт замолчал, с сомнением глядя на барона. Тот слегка поморщился.

– Ну, говори. Мы уже и так достаточно далеко зашли. Что еще тебе требуется?

– Видите ли, милорд… Понять, что тогда приключилось, можно, только если сейчас в замке будут находиться те же самые люди.

– Ладно… это тоже вполне разумно. Не могу ничего сказать по поводу прислуги, но я помню, кто из моей свиты был в замке месяц назад. И помню, кто гостил – с ним затруднений тоже не будет.

– Благодарю, милорд.

– Через неделю мы выезжаем.

– Да, милорд.

– И, Дирхарт… Не кланяйся так часто и так низко.

– Учту, милорд.

Едва утреннее солнце позолотило шпиль ратуши, кортеж барона Донована миновал городские ворота с почтительно застывшей стражей и двинулся в сторону замка.

Дирхарт ехал вместе с дворянами, состоявшими в свите сэра Уильяма – теми самыми, что были при нем, когда пропал Джеффри Холл. Он узнал их имена – Ральф Броган и Джозеф Коул. Оба были сыновьями вассалов барона, оба были знатны и богаты, холодны и надменны. Дирхарт старательно гнал мысли об отделяющей его от них пропасти. Родившийся в семье деревенского кузнеца, он так давно покинул родной дом, что прошлая жизнь казалась ему чем-то далеким, почти не имеющим к нему отношения.

О нем всегда говорили – мол, бродячий театр по нему плачет, так хорошо ему удавалось скопировать любого, кого увидел хоть ненадолго. Сколько он в детстве получил за это тумаков да сколько отвесил в ответ – вспомнить страшно. Но умение сохранил. И пригождалось оно в его суматошной жизни очень часто, а стало быть, оттачивалось. Сейчас он исподволь наблюдал за едущими рядом, перенимая их манеры и не встречая при этом особых трудностей. Что же до непринужденности, так придет и она… Так он говорил сам себе, красуясь на своем Гнедом.

Дорога петляла по холмам, то сужаясь, то утопая в грязных лужах, оставшихся после ночного дождя. Кортеж смешался и растянулся – никто из всадников не хотел получить в лицо комья грязи из-под копыт идущих впереди лошадей.

Гнедой Дирхарта, не привыкший ходить в отряде, вдруг заволновался, резко вырвал повод и протяжно заржал. Дирхарт беззвучно выругался: невдалеке маячил всадник на некрупной кобыле, какие больше приличествуют женщинам и священникам. Именно она и стала объектом мгновенно вспыхнувшего обожания Гнедого, что не сулило ничего хорошего – мужчина, выбравший такую лошадку, вряд ли окажется искусным наездником. А если его кобылка взбрыкнет, почуяв рядом разгоряченного жеребца? Если ее хозяин не догадается отъехать подальше, то рискует оказаться под копытами, а Дирхарту вовсе не хотелось начинать службу у барона, став причиной увечья одного из его подданных.

Наконец дорога вывела кавалькаду из покрытой жидкой грязью низины, земля стала суше, всадники начали сближаться. Дирхарт снова шепотом выругался: всадник на кобыле никуда не делся. Наоборот, теперь он с невозмутимым видом держался перед самым носом охваченного страстью Гнедого. Дирхарт оглянулся по сторонам. Лица Коула и Брогана были надменно непроницаемы, а кони – идеально вышколены. Он перевел взгляд на хозяина кобылы, пытаясь по виду определить его положение при дворе барона. Скромная, но изящная одежда, отсутствие шпаги… На миловидном лице – выражение сдержанно-покорной сосредоточенности, не имеющее ничего общего с гордыми до высокомерия лицами дворян свиты.

Только сейчас Дирхарт понял всю безнадежность своих попыток походить на одного из этих блестящих самоуверенных красавцев. Не представляя, кем является едущий на злосчастной кобыле молодой человек, он мучительно не понимал, как ему поступить. Отъехать в сторону? Но прилично ли дворянину, за которого он себя выдавал, освобождать дорогу неизвестно кому? Крикнуть тому, чтобы убрался подальше, пока его кобыла, к которой настойчиво тянул шею Гнедой, не начала брыкаться? А это прилично?

Дирхарт еще мучился сомнениями, когда страсть Гнедого достигла апогея. Жеребец издал раскатистый храп и поднялся на дыбы, готовый покрыть вожделенную кобылу. С резким окриком Дирхарт натянул поводья, вонзая шпоры в бока беснующегося жеребца. Возмущенно заржав, кобыла лягнула задними ногами. Ее незадачливый всадник, от неожиданности теряя стремена, упал на шею брыкающейся лошади, обхватив ее руками.

– Святой потрох! – взревел забывший об этикете Дирхарт. – Кто погрузил в седло куль с пометом, а привязать забыл?

Гнедой, храпя, снова взвился на дыбы. Кобыла с пронзительным ржанием понеслась прочь, унося близкого к обмороку седока. Раздался дружный хохот.

Дирхарт мигом забыл, как только что чувствовал себя растерянным простолюдином среди надменных дворян. Готовый схватиться за шпагу при звуках смеха, он огляделся, безумным взглядом напоминая собственного жеребца, однако же лица смеющихся были обращены вслед удаляющейся кобыле. Кажется, ее всадник наконец обрел способность управлять лошадью, и они исчезли где-то в хвосте кавалькады.

Отсмеявшись, едущие рядом с Дирхартом дворяне повернулись к нему:

– Как ты сказал?

– Куль с пометом?