Ольга Буклина - Настанет век пырларла. Книга 3. Пишите легенды, или Возвращенный

Как следует подумать не дал вершитель. Молодой жрец бегом спустился по лестнице, едва не растянувшись прямо перед верховным, упал на колени и с размаху ударился лбом об пол.

– Верховный, мальчик заболел!

– Помоги подняться, – протянул руку Тиэнч.

Он с трудом встал и, тяжело опираясь на вершителя, как мог поспешил в свои покои.

Малыш Дэйминг плакал уже два часа, порой чуть затихая, порой переходя на визг и заходясь в судорогах. Бледная перепуганная нянька перепробовала уже все способы, но ничто не могло унять криков.

– Я ничего не сделала, верховный, – срывающимся голосом сообщила она, передавая ребенка господину, – все было хорошо, он спокойно играл и вдруг начал кричать.

Тиэнч взял Дэйминга на руки – он показался ему втрое тяжелее обычного, – стал с ним ласково разговаривать, укачивать и успокаивать. Ничего не помогало, даже защитные заклинания. Тогда он при помощи вершителя спустился вместе с мальчиком обратно к алтарю и бассейну с черной водой.

Он слегка дотронулся до подрагивающей глянцевой поверхности кончиком указательного пальца. На подушечке осталась крошечная блестящая бусинка. Он приложил палец к затылку ребенка и стал нежными движениями втирать черную воду в кожу, нараспев читая заклинания. Дэйминг кричал все тише и наконец замолчал, вздрагивая и прерывисто дыша. Тиэнч передал ребенка вершителю, чтобы тот отнес его обратно к няньке, а сам без сил уселся на каменный пол.

– У меня ничего не получается, мой господин, – устало пробормотал он, – камни троих слишком сильно отвечают на наши заклинания. Сегодня твой мальчик почувствовал зов камня Вэдза. Нельзя допустить, чтобы это повторилось. Пока жрецы не усилят нашу мощь, я не буду больше пытаться.

– Ничтожество, – он вздрогнул от голоса в голове и изумленно посмотрел на алтарь, – вам осталось всего ничего, нужно лишь найти камень Мэйба и воспользоваться ключом.

– Камень Мэйба? Ключом? – невольно переспросил Тиэнч и почувствовал, как голову сжимает невидимый обруч, – будет исполнено, владыка, я все понял!

Голову отпустило, на глазах Верховного выступили слезы благодарности.

– Иди, время дорого, – проскрежетало в мозгу.

– Слушаюсь, повелитель, – Тиэнч отполз к стене на четвереньках, с трудом поднялся и поковылял к выходу.

Назойливая найрарская сучка! Еще посмела прислать ему письмо. Бакар было выбросил его сначала, но потом решил, что прямыми угрозами и открытой враждой он вряд ли добьется справедливости. А вот сыграть с найраркой по ее же правилам будет более интересно и принесет плоды покрупнее. В письме матерь клана выражала соболезнования овдовевшему митверхалу, и слова сочувствия были такими искренними, что Бакар едва в них не поверил. Да, с искусством слова горянка с каждым днем управлялась все лучше, видно было, что она не зря проводит время с многочисленными учителями, которых приглашал к ней Шэд. Все письмо было буквально пронизано намеками на пылкие и нежные чувства – первый же успех заново всколыхнул надежду Эври на взаимность.

В восторге от собственной гениальности, Бакар вдохновенно строчил ответное письмо, иногда закусывая кончик пера, чтобы придумать особо красочный оборот. Он так одинок, так несчастен… Ему каждую ночь снится шелк черных волос, нежная грудь и мягкие губы…

Он не ждал гостей, дверь открылась совершенно бесшумно. Ги-Мла научила любимицу приземляться как пушинка, без единого звука.

– Бакар?

От неожиданности перо выпало из рук митверхала.

– Ги-Мла, – он не сумел скрыть радости, хотя смутился и торопливо перевернул письмо.

Бакар встал, чтобы обнять ее. Он до сих пор не мог разобраться – то ли любит ее саму по себе, то ли они с Бикиром слились в его сердце в одно целое.

– Только не говори, что ты настолько занят, что не можешь навестить невестку, – Ги-Мла положила ему руки на плечи и подставила губы.

– Я вообще-то, в трауре, – ответил Бакар, умудряясь говорить между поцелуями, – не годится мне разъезжать по гостям. Да и подумал, что вам сейчас совсем не до меня.

– Как ты можешь так говорить? – Ги-Мла чуть отстранилась и посмотрела ему в глаза, – или ты хочешь, чтобы к моим страданиям от разлуки с Эвейной добавились переживания о тебе?

Бакар отошел на минуту, сказал телохранителям, что занят, и чтобы никто не смел войти к нему ни под каким предлогом. Вернулся и сел в кресло. Ги-Мла, не спрашивая, расположилась у него на коленях. Бакар, глядя на нее, понимал, что никогда не сможет отказаться от встреч по доброй воле.

– Обо мне можешь не переживать, – сказал он, поглаживая ее по плечу, – у меня все в порядке.

Ги-Мла заглянула ему в глаза.

– Бакар, кого ты пытаешься обмануть? Я вижу вас обоих насквозь и знаю, когда что-то не так. Не говори, что счастлив остаться без жены, попасть под угрозу суда пятерых и потерпеть неудачу в пещере. Бикир из-за пырларлов сам не свой, целыми ночами просиживает в библиотеке, копается в древних легендах, надеется узнать, как изгнать брызгов из пещеры пырларлов.

– Я не говорю, что счастлив от всего этого. Но я справлюсь, детка. Просто подумал, что я лишний в вашей спальне. Это все неправильно, надо как-то поменять свою жизнь.

Бакар много раз убеждался, что лучше высказаться сразу, чем тихо мучиться, но почему-то снова и снова попадал в одну и ту же ловушку. Ги-Мла запустила руку ему в волосы.

– Бакар, мое сердце не различает вас, я люблю обоих. Сама Герснея благословила нас, и кто ты такой, чтобы идти против самой Великой Матери? Ты можешь быть отцом любого из моих детей, возможно, Эвейна – твоя дочь. И вдруг ты решаешь, что не нужен нам?

– Я запутался, – виновато сказал Бакар, – я не такой как Бикир. Он не мечется, как я, а прямо идет к цели. Ты не прогадала с выбором.

– Я одна, Бакар, а вас двое, с этим ничего не поделаешь. Но ты не разберешься один, – убежденно сказала Ги-Мла, – мы должны быть вместе. Ты нужен мне, ты нужен Бикиру.

– Я всегда буду рядом, раз вы нуждаетесь во мне, – Бакар уткнулся лбом ей в плечо, обретая в ее объятиях желанное успокоение.

Ее запах, как всегда, свел его с ума. Через минуту он и забыл, что искал утешения, и стал покрывать поцелуями тонкую шейку, одновременно сражаясь с пуговицами на рубашке. Ги-Мла ответила на ласку, и весь остальной мир на время исчез. Бакар почти без усилий поднялся вместе с ней и шагнул в сторону камина. Годы военной подготовки в суровых условиях научили его ценить тепло очага. Когда стал митверхалом, он приказал настелить возле камина несколько шкур диких кошек, чтобы с комфортом предаваться размышлениям, глядя на огонь.

Они любили друг друга нежно и не спеша, и это была лучшая взаимопомощь, какую они могли дать друг другу. Ги-Мла хоть ненадолго, но отвлеклась от мыслей об Эвейне, а Бакар вновь почувствовал себя нужным и любимым.