Михаил Кононов - Азиэль

– Да уж, по нему и видно, что Чистюля. И по запаху всё понятно, – рассмеявшись, выдал я.

Остальные тоже заржали. Так мы и легли спать, на голую землю, а Чистюля остался караулить. Мешок со свининой я положил под голову, а со вторым лёг в обнимку. Последние мои мысли были о завтрашнем дне. Завтра я стану разбойником.

Я проснулся от смачного пинка под зад. Сперва я даже не понял, что случилось, думал, опять меня отец будит валить из дома. Потом за секунду у меня перед глазами промелькнули все вчерашние события: кража фруктов, убийство отца, побег из города, свиноферма тётки Марфы и, наконец, Волосатый холм.

– Ну чего пинаешься, – жалобно простонал я.

– Скажи спасибо, что проснулся с сапогом в заднице, а не ножом под ребром, – по голосу я понял, что это был Красава.

– Пошевеливаемся, солнце уже встало, не хватало, чтобы нас ещё увидел тут кто, – командирским голосом приказал Чистюля. – Перекусим по дороге тем, что у нас есть, мясо нужно поровну поделить между бандой, а то если мешок будет полупустой, все догадаются, кто сожрал всё.

Долго собираться нам не нужно было – встали и пошли. Из того, что было у двух разбойников поесть, оказалось пару корок хлеба, бурдюк с речной водой и три жареных рыбки. По-моему, это была плотва. Судя по всему, они сразу рассчитывали, что будут возвращаться втроём. Поели на ходу, шли быстро, мужики явно знали здесь каждый куст. В пути почти не разговаривали, только иногда звучали направляющие команды наподобие "сюда", "туда", "куда прёшь, идиот" и тому подобное.

Я много раз был в этом лесу. Обычно я вполне мог сориентироваться, как вернуться назад в деревню, где находится наша река Криворожка, кстати, довольно-таки большая. Название получила такое потому как напоминала огромный изогнутый рог. Она проходила через всю Долонию, а её изгиб уходил в земли баронов и лордов. Но вот сейчас, пройдя пару часов с этой парочкой, я вообще не мог понять, где я. Лес стал какой-то слишком густой, слишком тёмный, он пугал своей дикостью, за каждым деревом я боялся увидеть волка или того хуже, медведя.

Один раз мне пришлось сидеть на дереве полтора дня, пока внизу меня ждала стая волков из пяти. Я уже и с жизнью простился, и подумывал, как лучше так спрыгнуть прям себе на голову, чтобы шея сразу сломалась, но тут, откуда ни возьмись, появились охотники. Они вмиг расправились со всей стаей, меня водой напоили и даже дали еды на дорогу. Я был удивлён такому отношению, но оказалось, это были не охотники, а разведчики одного небольшого отряда армии. Их просто послали в лес пополнить запасы еды добычей. Отряд, кстати, посылали прочесать район нашей деревни, чтобы поймать банду разбойников. Я поймал себя на мысли, что теперь такие вот отряды будут и меня искать. В тот день судьба была ко мне благосклонна. Наши местные охотники не то, что ничего бы не дали, ещё бы и ставки делали, смогу ли я добраться до деревни сам или нет.

– Так, мы подходим уже к лагерю, он небольшой, не заблудишься, но ты держись за нами и ступай осторожно, здесь не все такие дружелюбные, как мы, – глядя прямо в глаза сказал мне Чистюля. Господи, ну запах от него....

Мы остановились у ничем непримечательных деревьев, между которыми росли высокие кусты сирени. И тут мои спутники подошли с двух сторон, взяли эти кусты и, как ни в чем не бывало, спокойно подняли их и отставили в сторону! Только потом я понял, приглядевшись внимательней, это было хитро замаскированная доска, исполнявшая роль ворот. Слева и справа от входа были такие же кусты, или, вернее сказать, такие же стены. Вот как разбойники ухитряются так долго скрываться от патрулей армии! Те попросту не могут их найти, несмотря на регулярное прочёсывание леса.

Мы вошли в лагерь с его западной стороны. Был он не такой уж и маленький, как описывал его Чистюля. Здесь было добрых две дюжины палаток и один большой натянутый тент, под которым виднелся длинный стол, коряво сбитый из разных досок и других подручных материалов. Вероятно, именно за ним и обсуждалось, где и когда будут грабить караванщиков из Салодона, а потом где сбывать краденое. То тут, то там стояли большие бочки с водой. Колодец здесь не вырыть никак, скорее всего таким образом они накапливают дождевую воду. И вода питьевая есть, и умываться есть чем. Было и несколько мест для кострищ. Я сразу заметил по меньшей мере шесть штук, а рядом с несколькими из них стоял вертел. Я уже представляю, какие пиршества тут проходят, как переворачивается на вертеле сочный кабанчик, как льётся рекой пиво и вино… Да уж, не зря мне Борода говорил податься в разбойники, а я, дурак, не слушал.

В лагере на глаз я насчитал с десяток человек, остальные наверное, на охоте, или, может быть, даже в рейде. Больше всего мой взгляд привлёк крепкого сложения мужик, с повязкой на глазу. Вероятнее всего, это и был Глазастый, о котором говорили мои новые друзья. У него были короткие черные волосы и такая же короткая борода на подбородке. Он сидел, развалившись на гамаке, подвязанном между двух небольших деревьев, и уставился на меня.

– Что, ещё одного дармоеда привели? Мало нам своих? Да он ещё и дохлый такой, даже не накормишь им всех, – проворчал главарь банды.

Что-то уже второй раз они говорят о каннибализме, это начало меня тревожить. Или это у них все же такие шутки по поводу моей худобы?

– Здравствуйте, господин, – я поклонился так низко как мог, чем вызвал волну негромкого смеха среди остальных разбойников, – позвольте примкнуть к вашей славной банде вольных братьев, кою в народе кличут разбойниками.

Говорить с почтением меня научил каждый житель Лесной, даже если сам он так не умел. Но, почему-то разбойников такой слог только смешил.

– Эвон как он говорить то умеет. Господин. Позвольте. Вольные братья. Ты и понятия не имеешь, куда попал, да? – ехидно сказал Глазастый, по крайней мере, я думаю, что это он. – Ты малой, наверное, мечтаешь о приключениях? Сбежал из-под гнёта своего отца, думаешь, теперь тебе никто указывать не будет, даже закон теперь не для тебя. Думаешь, будешь брать что захочешь и не будет тебе наказания никакого? Посмотри вокруг! Это выгребная яма, а не лагерь бандитов, о котором ты так мечтаешь.

Только теперь до меня дошло. Только теперь я увидел. Часть палаток стояла, но они были пусты. Те люди, которых я принял за матерых разбойников, были всего-навсего несчастные люди, которым некуда идти. У половины из них не было ни оружия, ни тем более хоть какого-то боевого снаряжения. Одеты были в такие старые лохмотья, что даже я постеснялся бы надеть. Но следующее просто заставило меня трястись от ужаса. Возле кострищ, где стояли вертела, были кости явно не кабанчиков, а были они похожи на человеческие. Среди них я обнаружил даже один череп. Ясно, почему им не нравилась моя худоба.