Никита Баранов - Сумеречный Фронтир

Гораций не умел произносить длинных и красивых речей. Он постучал кулаком по своему латному нагруднику, откашлялся, и произнёс:

– Воины! Мой старый друг и ваш король Йозеф уже сказал всё, что было нужно. Почти всё что нужно. Он как следует ободрил вас, вселил надежду на то, что мы обязательно победим, ведь с нами боги и всё такое. Да простит меня наш правитель, но этого мало! Мало уповать на богов и собственную веру в победу. Надо в первую очередь быть сильным, выносливым, и, главное, нужно уметь быстро убивать и правильно защищаться. Также немаловажно выдерживать баланс между спокойствием и злобой, ведь в одних случаях вам может потребоваться полная концентрация, чтобы не попасть под шальную стрелу или чей-нибудь топор, а в других необходимо выпустить всю свою ярость, заставить вырваться из вашей груди наружу зверя, рвущего и метающего всё вокруг! И именно этому вы должны будете научиться за те несколько недель, что пробудете в нашем лагере.

Маршал снова откашлялся и утёр рот тыльной стороной ладони. Видимо, здоровье у Горация Борлинга всё-таки сдавало свои позиции в таком возрасте. Выдержав недолгую паузу, он продолжил:

– Вас ничто не должно отвлекать во время боя. Где-то на задворках вашего разума вы должны помнить, за что сражаетесь, и что произойдёт, если вы проиграете бой и погибнете, но в сам момент рубки в вашей голове должно быть только две вещи – вы и ваш противник! От того, насколько чистой будут ваши головы в сражении, зависит исход всей этой войны. Так что…

И снова Маршал закашлялся, на сей раз сильнее. Он даже слегка согнулся и отступил на пару шагов, чтобы не упасть с помоста, но когда к нему подошли два гвардейца, чтобы поддержать его за руки, он лишь отмахнулся от них и снова заговорил:

– Мне недолго осталось. Никакая магия не в силах исцелить меня от скверны, что поселилась во мне. Лекари говорят, что до доживу я от силы до месяца Последнего Тепла. И всё это время я собираюсь разрывать северян, Хаотик их задери, в клочья! Ну, кто со мной?!

Толпа взревела. Пожалуй, им эта речь понравилась даже больше, чем выступление короля. Что же, оно и очевидно: все прониклись положением маршала. Им было его жаль. Но также все видели его рвение воевать за своё государство даже на пороге смерти, что не могло не воодушевлять.

Маршал не стал продолжать. Он сошёл с помоста, и вместо него вышел глашатай, который стал объявлять основные правила поведения в лагере. Как выяснилось, правил оказалось немного: выполняй приказы и ещё выполняй приказы, а потом выполняй приказы. Но если тебе и этого оказалось слишком мало, то продолжай беспрекословно выполнять приказы. Всё просто. Затем глашатай сказал, что все могут отправляться за обмундированием, а затем идти на покой, потому что к завтрашнему рассвету вся армия рекрутов уже должна быть на ногах. А тем, кто уже приписан к определённому офицеру, нужно было его отыскать и спросить о дальнейших распоряжениях уже у него. Нас как раз приписали к сержанту Кроули, так что мы сразу направились его искать. Это было не очень сложно: офицеры обитали в двухэтажных бараках, в отличие от рекрутов, которые отдыхали в палатках на свежем воздухе. В одном из бараков нас направили в нужное место, где мы и нашли нашего нового наставника.

Несколько офицеров собрались у костра и попивали что-то горячительное из большой кожаной фляги, передавая её по кругу. Мы встали рядом, и только я хотел вежливо спросить, как нам найти нашего сержанта, Гром зачем-то решил открыть свой рот и продемонстрировать всем свой несносный характер:

– Где этот ваш Кроули? – небрежно бросил он, бесцеремонно подсаживаясь в круг и протягивая к костру единственную свою ладонь и крюк.

О, боги, что за идиот, – подумал я, пряча лицо в ладонях.

– А ты кто такой? – спросил крепкий мужчина средних лет. Он был наголо обрит, сидел он в одних штанах, так что все окружающие видели, что тело его покрывал далеко не один десяток шрамов.

– Имя мне – ужасный уничтожитель северян. Дай мне только повод и я голыми руками оторву головы каждому ублюдку, который попадётся мне под ноги.

Мужчина в одних штанах переглянулся с остальными офицерами, сделал солидный глоток из фляги и протянул её Грому:

– Уважаю, – кивнул он. Брат с ухмылкой на лице принял бурдюк и разом влил себя половину. – Но впредь я тебе не брат, а "сэр" или "сержант". Кроули – это я. Вас ко мне из Лувенора прислали? Где бумаги? А, хотя, к чёрту бумаги, мне как раз нужны такие здоровые лбы как ты. А кто это с тобой пришёл?

Сержант бросил на меня оценивающий взгляд, осмотрел с ног до головы и снова продолжил диалог с Громом:

– Твой брат? – спросил он.

– А что, так похоже?

– Размерами вы, конечно, прилично так отличаетесь, но морды у вас прямо один в один. А глаза так вообще не отличишь. Ладно, всё-таки, вы кто такие?

Я решил взять инициативу в свои руки и не позволил брату дальше искушать судьбу:

– Рекруты Клод и Громмер Веллеры, сэр! Прибыли из Лувенора под ваше начало, все необходимые бумаги у нас при себе. Я проходил службу для юношей, много лет провёл на обучении в храме Афинора, неплохо подготовлен к бою, но в реальных сражениях не участвовал. Мой брат обучения не проходил, но постоять за себя умеет.

Сержант жестом приказал Грому встать, затем поднялся сам и стал медленно расхаживать вокруг нас, рассматривая, словно диковинных зверей. Сперва он трижды обошёл меня, разглядывая каждую часть тела, затем, удовлетворённо кивнув, повторил тот же ритуал с моим братом. Под конец он встал напротив Грома, прищурился, глядя ему в глаза, и вдруг настолько резко, что никто ничего не успел сообразить, врезал ему кулаком прямо в солнечное сплетение, отчего брат пошатнулся, грузно выдохнул и рухнул на землю, держась ладонью и культёй за место удара.

Я было дёрнулся от неожиданности в сторону сержанта, но вовремя себя остановил. Это была проверка.

– Силищи тебе не занимать, рекрут, но вот с реакцией большие проблемы, – констатировал Кроули. – Но это ничего. Закроем твою мощную тушу латным панцирем, натянем шлем с глухим забралом, и будешь у нас настоящей машиной для убийств. А что до тебя, маленький братец, то тебя мы проверим вместе со всеми остальными уже завтра.

Сержант протянул лежащему на земле Грому руку, но тот, злобный от внезапного удара и собственного поражения, лишь отмахнулся крюком и резким рывком сам поднялся на ноги. Я боялся, что брат впадёт в кровавую ярость, нападёт на Кроули и либо поколотит того до смерти, либо окажется нокаутированным, а затем и повешенным за нападение на офицера, но ничего подобного, к счастью, не произошло. Вместо этого Гром поднял лежащую у костра флягу, залпом осушил её до дна, и, бросив опустевший бурдюк под ноги сержанта, отправился прочь. Куда – непонятно, ведь нам не сказали, где можно прилечь поспать.