Алексей Гончаров - День военного ремесла

Командор вернулся на палубу. Единственный шанс на спасение теперь – положить корабль на один галс так, чтобы пробоина в борту все время оставалась над водой, и идти неизменным курсом. Эрланд поднялся на кормовой мостик и подал условные сигналы кормчему второго корабля, который шел за «Веселым гномом». Тот покивал головой, понимаю, мол, и что-то сказал своему капитану, который теперь становился командующим группой. Новый командующий махнул Командору рукой.

Командор подошел к Карлу и повернул штурвал, показывая какой курс надо держать. Корабль еще больше отклонился от направления ветра, и ветер, выгнув паруса еще сильнее, наклонил корабль на левый борт. Вода с шипением пролетала у самой палубы. Зато правый борт поднялся из воды. Было даже видно, как с него свешивается какое-то тряпье – все то, чем матросы затыкали пробоину.

– Удерживай! – крикнул Командор.

Карл кивнул взялся за штурвал покрепче. Командор опять спустился вниз. Суета в трюме не утихала, а воды стало еще больше. Кто-то пытался откачивать воду, но это уже мало что значило. Борт оказался слишком сильно поврежден, и в щели между досками обильно сочилась вода. Некоторое время все работали в полумраке трюма, пока сверху не послышался крик:

– Капитан, берег!

На палубе Эрланд увидел, что остальные корабли исчезли из виду. Бой продолжался значительно мористее. Зато стала ясно различима полоса желтого песка у воды и зеленая полоса деревьев выше. И в этот момент что-то грохнуло в левый, погруженный в воду борт. Послышался треск дерева. «Веселого гнома» развернуло. Низко сидящий корабль налетел на подводный камень, каких множество неподалеку от берега. Корабль сразу осел еще глубже.

В общем, у них уже не было выбора. Пришлось убрать один парус – самый большой – и «Веселый гном» двигалась только под стакселем. Из трюма выскочили все, кто там был, потому что трюм затопило почти полностью. Корабль сидел в воде по самую палубу и двигался в направлении берега скорее по инерции. Впереди уже ясно различались пенные буруны там, где параллельно берегу в воде пролегала гряда камней. Через несколько минут нос корабля с громким треском врезался в эти камни. Парус заполоскал.

– Срубить стаксель!

Гномы, которые все еще находились на баке, топорами перебили стаксель-фал, а матросы на корме то же самое проделали со шкотом. Бордовый парус лег на воду и, намокнув, сразу начал тонуть.

– Абордажной команде вооружиться! Всем взять вещи и оружие!

Обычно матросы, входящие в абордажную команду, во время боя упражняются в стрельбе из луков по вражеским кораблям, и только когда дело идет к прямой схватке, вооружаются крючьями и саблями. Но сейчас все понимали, что их кораблю остается жить считанные минуты, поэтому все, что можно, следовало забрать. Из надстройки вынесли оружие и все имущество, которое представляло ценность и весило не очень много. Кто засовывал за пояс топор, кто нож, а кто закидывал на плечо и свой мешок с вещицами, предусмотрительно вытащенный из трюма. «Пробоину затыкай, а вещи свои не забывай» – гласила матросская поговорка, придуманная как раз для таких случаев.

Командор подал следующую команду:

– Разобрать щиты!

Круглые щиты были прикреплены вдоль бортов. Они защищали корабль в бою. Взять их разрешалось только по команде капитана. Но кораблю эта защита теперь не требовалась, а люди, наоборот, не могли без нее обойтись. Ведь они высаживались на незнакомый берег, и их вполне могли встретить стрелами и копьями из-за деревьев. Абордажная команда, наконец, собралась. Осторожно спустились в воду и, прикрываясь щитами, двинулись по мелководью к берегу. За собой матросы тянули длинный канат, который они собирались закрепить за деревья. На берегу бойцы, держа наготове кто саблю, кто топор, бросились в заросли. Но вокруг было тихо. Старшина абордажников Аеван вышел на берег и знаками показал, что все спокойно.

Тогда началась основная высадка. Бойцы спрыгивали с борта корабля в воду:

– Давай, давай не задерживай!

– Задница и так уже мокрая!

– А может не надо? Все равно адмирал Блэкмот повесит нас за утрату казенного имущества!

– Не задерживай очередь, все хотят на берег!

Держась за канат, матросы с трудом продвигались к берегу, подбадривая себя воинственными выкриками и крепкой руганью, когда волны накрывали с головой.

С проклятьями стащили в воду гномий сундук, набитый боевыми железяками, и поволокли его к берегу. Если бы не мелководье, сундук давно бы пошел ко дну, но гномы не хотели бросать свои военные секреты. Правда, и самих гномов тоже приходилось спасать, так как их рост не позволял им добраться до берега самостоятельно, да и железом они были обвешаны сверх всякой меры: кольчуги, топоры, инструменты… Так что гномов тоже приходилось нести на руках, и это была не самая легкая ноша.

И только когда экипаж оказался на берегу, все поняли, до какой степени замерзли. Мало того, что вымокли с ног до головы, так еще холодило мокрое железо, а с моря дул леденящий ветер. Даже выносливые и всегда спокойные гномы ругались на своем гномьем языке и отжимали воду из бород. Поэтому, не дожидаясь очередной команды, все кинулись обустраивать лагерь. Сабли исчезли в ножнах, а на свет явились топоры: боевые и обычные. Часть матросов отправилась на заготовку дров, часть попыталась построить хоть какое-то жилье. В прибрежный песок вгоняли жерди, сверху клали другие, связывали все это чем попало, а сверху настилали еловые ветви. Получились три больших, бесформенных, но вполне уютных шалаша. Возможно, было бы лучше отойти в глубь леса и разбить лагерь под прикрытием деревьев… Но об этом никто не подумал. Моряки не хотели уходить от моря, которое всегда служило им домом, а, кроме того, не хотели бросать свой корабль, ведь его мачта все еще возвышалась над каменной грядой. И хотя каждый понимал, что «Веселый гном» утерян для них навсегда, в глубине души они надеялись на чудо.

И ведь могли подойти оставшиеся корабли!

Перед шалашами сложили три костра. Теперь все дело было за гномами. И бородатые карлики не подвели. Их механические приспособления действовали безотказно, даже после купания в морской воде. Вначале посыпались искры, затем вспыхнул огонь, а вскоре костры запылали, распространяя вокруг блаженное тепло. Матросы столпились вокруг огня. Они сушились и отогревались, но те, кто стоял со стороны леса, все равно держались к кострам спиной и не выпускали из рук щиты.

К тому времени, как на берег опустились сумерки, все согрелись и обсохли. Тогда Командор назначил часовых и объявил отбой. И, как всегда бывает в таких случаях, часть команды завалилась в шалашах на принесенную из леса подстилку и «отдала богу душу до утра», а другая часть осталась у костров, коротая ночь в неспешных и тихих разговорах.