Александра Левин - Жнец и слеза Смерти

Я сделал шаг в сторону от души, чтобы она не смогла наложить на меня свой отпечаток жизни, пока мы летели дальше по коридору прошедшей жизни. Я ощущал каждое прожитое мгновение: хорошее и плохое. На какое-то короткое время я почувствовал себя смертным. Вместе с этой девочкой стал юным, повзрослел и состарился. Я чувствовал вкус пищи, тепло солнечного света, мокрый дождь, зимний холод, жар от простуды…

И вот мы достигли последнего момента ее жизни. Она лежала на деревянной кровати, накрытая одеялом старая и немощная. Мертвячка истощила ее, щеки впали, морщинистая кожа обтянула кости, волосы частично выпали, все тело покрывали кровавые язвы. Возле кровати сидели дети, пораженные этой же болезнью, младший умер три дня назад, сын женщины сжимал ее руки в своих руках, его супруга сидела дальше всех и плакала, проклиная Алькора. Старая женщина сделала последний вздох, вздрогнула и умерла.

– Ты умерла год назад. Ты прожила достойную жизнь, но пыталась обмануть смерть, за это твоя душа уходит в небытие, – я повернулся к душе и прикоснулся пальцами к ее лбу. Воспоминания вместе с призраком рассыпались на мелкие осколки, как будто состояли из стекла.

Я вновь находился в настоящем мире, тут прошло всего несколько мгновений, равных трем ударам человеческого сердца. Холодный дождь хлестал по лицу, меня немного трясло, во рту таял нежный вкус сливы. Я несколько раз моргнул, приходя в себя, сейчас медлить было нельзя. Кристина осталась одна в обществе неупокоенной.

Я мельком глянул вниз. Возле моих ног валялся мерзкий разлагающийся труп – заклятие, скрывшее истинный облик спало.

Дети остались сидеть там, где их оставила бабушка. Мальчики, промокшие до нитки, смотрели на меня, как на монстра из подземного мира, они вцепились друг друга и, наверное, плакали, если бы были живы. Увы, но мертвые не плачут.

– Дядя, не трогайте нас, – взмолился старший, он посмотрел на мою косу и сильней прижал к себе младшего брата.

– Я не могу нарушить правила. Умирать во все времена было тяжело, – я присел на корточки, оказавшись на одном уровне с детьми, – детям особенно. Когда Алькор был с нами, мы жнецы уже существовали. Только смертные не видели нас. Смерть присылала нас за душами умерших, и мы провожали ее на небеса или к вратам подземным миром. Все зависело от того, каким человек был при жизни. Сейчас мы делаем тоже, что и раньше, просто теперь нет не небес, ни подземного мира. Души заперты в своих оболочках. Мы приходим только, чтобы освободить душу для новой жизни, – я поднялся, – Поверьте мне, мертвые не живут – они существуют.

Я не успел освободить души детей. Меня внезапно атаковали со спины. Из груди вышло четыре ржавых зубца, за спиной послышался мужской голос:

– Не трогай детей, мразь!

Это оказались последние слова неупокоенного отца детей, Филипп подоспел вовремя и снес его голову одним взмахом косы. В глазах Фила вспыхнуло пламя.

– Папа! – закричал младший мальчик.

На землю упал еще один сгнивший труп, изъеденный червями до кости.

– Калеб, ты как? – Фил быстро, так же, как и я, пришел в себя и выдернул вилы из моего тела.

– Царапина, – я крепко сжал косу и занес ее над головами мальчиков.

Я жнец и не должен колебаться даже когда перед мной ребенок. Если час пробил, я обязан освободить душу. Это мой долг, моя работа, мое проклятье…

– Вы не виноваты в грехе родителей, ваши души свободны, будьте счастливы в следующей жизни, – в конце каждого пути сказал я детским душам, отпуская в новую жизнь.

Мы отнесли тела в горящий дом, и ушли еще до того, как сбежались другие обитатели деревни.

На крики «Пожар!», сбежался почти весь поселок. Многие бежали с ведрами и лопатами, сразу принимаясь тушить пожар, засыпали землей и заливали водой из колодца. Все так сильно походили на живых людей, что не хотелось верить списку, в котором имена горели все ярче и ярче.

– Они скоро поймут, что в городе жнецы, – наблюдая из нашего укрытия – большого дуба, росшего недалеко от горящего дома, произнес Фил, – Или старуха Анабель расскажет.

Я свернул свиток и убрал его за пояс, взглянув еще раз на неупокоенных.

«Как живые» – еще раз подумал я, прежде чем разглядел в толпе старуху Анабель.

Она спешно говорила с полной дамой в белом переднике поверх серого платья, собеседница, подперев одной рукой двойной подбородок, внимательно слушала и качала головой.

– Думаю, им уже все рассказали, – сказал я, резко повернувшись к Филиппу спиной

– Калеб, ты куда?

– За Кристиной, она может быть в опасности, – сказал я Крепче сжав косу, исчез.

Мне нужно было добраться до дома старухи Анабель как можно быстрее, поэтому я прибег к своей способности перемещения. Думая только о Кристине, я забыл про осторожность, мои перемещения заметили двое неупокоенных, они неожиданно встали на моем пути.

Я резко остановился и взмахнул косой, блокируя древком лопату одного, второй ударил по затылку. Раздался хруст – мертвец, проломил мне голову. Я резко развернулся и ударил его тупым концом косы под ребра. Неупокоенный улетел на метр и упал на спину, его лопата отлетела в сторону. Я повернулся к замешкавшемуся первому, и косой отсек ему голову. Коридор жизни промелькнул перед глазами и душа ушла в небытие.

Нашу драку заметили другие, не успел я отправить в небытие второго, как меня атаковал третий, за ним четвертый, пятый…

Я начал сбиваться со счету. Под ногами валялись гнилые трупы, их вид вызывал отвращение. Живые мертвецы, вооруженные топорами, вилами, косами, лопатами, всем острым и колющим, что можно было отыскать в доме обычного работяги, окружили меня.

Один попытался отсечь мне топором руку, я исчез – он промахнулся, и в эту же секунду я появился рядом и ударил древком косы в живот. Другой мертвец вонзил нож мне в руку. Коса сверкнула над его головой, и он ушел в небытие. Полетели камни, один угодил в глаз. Я продолжал сражаться. Взмах, удар – голова с плеч. Поворот, блок, удар в кадык. Исчез, возник и так до бесконечности.

Я погрузился в море трупов, нос перестал различать запахи, перед глазами мелькали то одни, то другие коридоры жизни. Начал теряться между мирами жизни и смерти. Чужая боль стала моей. Я почувствовал усталость, но продолжал сражаться. Свист косы, удар – голова с плеч, коридор…

Внезапно- тишина… Только тихий шелест листвы, не прекращающийся дождь, падающий огромными каплями в лужи. Небесное зарево, треск горящей древесины, дым, окутавший все, словно туман. Запах гари, смешанный с запахами цветов и гнилого мяса.

Осознание того, что все закончилось, пришло не сразу. Я освободил слишком много душ за очень короткое время. Это не могло пройти бесследно. В теле появилось то, что люди называют болью, я на несколько секунд словно стал обычным смертным. Раны жгли и садили, голова, казалось, вот-вот разорвется от напряжения. Тело стало тяжелым, как будто, его заполнили жидким металлом.