Джон Морган - Слабым здесь не место. Истории. Высшее благо, высшее зло

Волчица достала из сумки два серебряных наконечника, которыми был ранен Тибурон в Высохшем Русле, и протянула ему, аккуратно держа за сломанное древко.

– Спустимся в поселение, продадим серебро, купим что сможем, а после уйдем, не привлекая к себе внимания. Чем не план?

Тархельгас не сразу, но согласился с Карой, пусть и не был до конца уверен в правильности принятого решения. Однако с чего-то нужно было начинать и учиться жить согласно новым реалиям, зная обо всей опасности, которая теперь от него исходила. Во всяком случае, стоя на месте, снять проклятье точно не удастся.

Пораженная словами охотника, Кара чуть сама не погрузилась в захлестнувшие ее мысли.

После минувших событий она ожидала, что Отрубатель Голов при первой же возможности примется за старое, однако тот делал все от него зависящее, лишь бы не повторить бойню в шахтерском поселении. Он мог сколько угодно выполнять предписания по трем котлам, упиваясь убийствами, но причиной гибели обычных горожан становиться не хотел. Тибурон боролся, ломая свое естество наофалгеа, и не собирался сдаваться.

Кара гордилась им.

Она поспешила отвести недвусмысленный взгляд от Тархельгаса, который выискивал спуск вниз, после чего в свойственной ей манере улыбнулась и, едва задев его плечом, первой зашагала по склону.

1368 з. Н. Н. Лун фаза – вторая. Центральный котел. Город Расад-Пад.

К поселению Расад-Пад, которое разрослось многим больше, чем деревня под стенами крепости Рассвета, до которой было еще пол лика пути, волколаки спустились до наступления вечера. По их соображениям, времени пройтись по рынкам и лавочкам, которые закроются с наступлением ночи, должно было хватить с лихвой, а после они бы покинули обитель людей, не задержавшись здесь ни на лик позже.

Желания оставаться в Расад-Пад не было еще на подступах к нему. Когда же путники пересекли частокол с восточной стороны, мысли как можно скорее убраться прочь лишь окрепли. Проблемой стала вездесущая нестерпимая вонь, и если в охоте тонкий нюх не раз выручал волколаков, то в городе людей причинял практически физическую боль.

Смрадный запах, нескованный морозами, казалось, был наихудшим из того, с чем приходилось сталкиваться Каре. Но если она, в силу своего опыта, еще могла как-то игнорировать вонь сотен немытых тел, то Тархельгасу приходилось многим сложнее. Натянув повязку на лицо, словно пытаясь укрыться от бурана, он шел меж снующих людей, прокладывая своей стае путь в сердце Расад-Пад.

Количество местных, шастающих во всех направлениях, было уже второй проблемой поселения. Прежде Кара старалась избегать больших городов, ни разу не переступая их границы, и теперь отчетливо понимала правильность того решения.

Непрекращающийся шум исходил отовсюду, а вперемешку с редкими, но всегда неожиданными выкриками почти сбивал с толку неподготовленную волчицу, которая без помощи охотника наверняка бы заплутала в лабиринтах местных улочек. Даже после визита в крепость Близнецов она все еще с трудом могла поверить, что люди способны сбиваться в подобные стаи, но куда важнее – волчица не видела в этом причин.

Если они пытались укрыться от опасностей, то какой смысл, когда главная угроза для человека всегда исходила от его сородичей, нежели от любого из существ долин.

Может, в городе они искали лучшей жизни, но Кара видела лишь, как одни возвышались над другими. Как те, у кого была власть, измывались над слабыми, присваивая себе результаты чужих трудов, а после пировали за их счет.

Еще одним предположением, отчего людей тянуло в такие места, могли стать законы, которыми регулировали взаимоотношения между жителями, вот только слишком часто основополагающим были не придуманные правила, а чеканная монета и уже упомянутая власть.

Куда ни посмотри, стая в несколько особей виделась Каре пусть не идеальным, но самым приемлемым вариантом из возможных. Люди же, страдающие в своих поселениях под гнетом хозяев, виделись ей теперь не столько жертвами, сколько добровольцами.

Может, прав был Тибурон, когда говорил, что слабые всегда жмутся к толпе. Если придерживаться его идеи, то в Расад-Пад людей подобного склада характера было предостаточно.

Волколаки шли все дальше, меж невысоких деревянных домишек, по улицам, где повозки месили грязь, превращая дороги в непроходимую кашу. Порой это приводило к вполне ожидаемым последствиям, и лошади уже не справлялись с ношей, отчего извозчику приходилось спешиваться и пытаться вытолкнуть груженую телегу. Заторы образовывались практически сразу, и каждый раз находились те, кому промедление было подобно смерти. Начиналась отборная ругань, готовая перерасти в драку.

Охотники не вмешивались, огибая скопление людей, и не препятствовали естественному ходу местной жизни, желая как можно быстрее добраться до рыночного квартала. Ближе к центру поселения, или туда, куда вел Кару Тархельгас, деревянные дома стали сменять одинокие постройки, сложенные из камня. В основном склады да амбары, но попадались и жилые здания, чем-то напоминающие бараки, в которых жили рабы в вольном котле.

И, к сожалению, предположения Кары оказались не так далеки от правды. Проходя мимо уже второй такой постройки, обнесенной покосившимся забором в половину человеческого роста, она увидела, как из распахнутых настежь громоздких под самую крышу дверей, окруженную конвоем из числа наемников народа тротс, выводили рабов ачим баэль.

– Откуда их здесь столько? – спросила волчица, остановившись на месте, не сводя глаз с людей в ошейниках, окованных металлом.

Тут-то к Тархельгасу и пришло осознание, какую ошибку он совершил. Погруженный сугубо в свои мысли, ему было невдомек, в какой город их привел путь и как это отразится на Каре, учитывая ее прошлое.

Охотник чуть оскалился от злости, проклиная себя за подобную глупость.

– Расад-Пад – город, через который проходит главный, если не единственный, тракт работорговли для всех котлов. Именно через перевал Слез – уайнэ доставляют сюда невольников с завоеванных ими территорий.

Охотник остановился рядом с Карой, наблюдая, как людей ачим баэль разбивали на несколько групп. Измученные, изголодавшие, мужчины, женщины и дети в рваных тряпках, что едва заменяли им одежду и не могли согреть. Жалкое зрелище, даже по меркам котлов.

– Только здесь, в центральном котле, – продолжал объяснять Тибурон, – где еще присутствует власть Лагигарда, они, в отличие от вольного, зовутся не рабами, а наемниками, вне зависимости, воин ты или трудишься в шахте. Все потому, что по бумагам в государстве рабства нет. Только наемники, которых уайнэ сдают всем желающим, при этом выплачивая налоги. Людям нужно отработать положенный срок да выкупить свободу, после чего с них снимут ошейник. Так продолжалось до тех пор, пока вольный котел не обособился, и вот там-то рабство стало процветать, ведь для уайнэ это было дешевле, а значит выгоднее. Теперь в Расад-Пад проходят в основном торги да передержки в резервациях, после чего всех уводят на север, где продают в служение кланам.