Евгений Южин - Инженер. Часть 3. Излом

Монах ничуть не смутился:

– Ваше стремление похвально, и я обязан помочь вам, но сейчас я на службе и если не выполню свой долг, то пострадают мои братья. Если ваше желание не мимолетно, то вы справитесь сами. Ответы на ваши вопросы вы всегда найдете на службе в монастыре. Боги вернутся!

Почему-то, я ответил не задумываясь, – Дома вас не ждут.

Монах, уже развернувшийся от меня, остановился, медленно повернулся:

– Не говори так. Ты этого знать не можешь.

– Это я про богов знать не могу, а про дом – очень даже.

Его лицо выглядело намного старше, чем было – высохшее, осунувшееся, с глубокими морщинами, но мне показалось, что он еще довольно молод. Некоторое время он всматривался в меня, затем повторил, – Боги вернутся, – и, уже не оглядываясь, двинулся к дожидавшемуся его молодому монаху.

Похоже, Ана пропустила весь наш разговор. Пока я смотрел вслед монахам, она дернула меня за рукав:

– Чего встал? Пойдем?

Я задумчиво посмотрел на нее, – Надо узнать, где их монастырь.

Девушка нахмурилась, посмотрела вслед уходящим побирушкам и спросила продавщицу:

– Любезная, а где монастырь этих? – она указала изящным пальцем на скрывающихся за поворотом следующего ряда монахов.

– Где-то в горах. Наверное недалеко, если они пешком доходят. Я точно не знаю, но то, что они сегодня насобирают, уже на завтрак будет в монастыре.

Соседний лавочник, как оказалось, прислушивался к нам:

– В Узкой долине они сидят, в развалинах.

Я кивнул ему с благодарностью. Ана вновь дернула меня за рукав:

– Кто это такие?

– Новые физики. Ищут дорогу домой и ушедших богов.

Переждав реакцию скелле, которая застыла, широко раскрыв прекрасные глаза орехового цвета, я поспешил удовлетворить свое разыгравшееся любопытство:

– Скажите, а почему их не гонят, почему им подают? Я, вот, не заметил ни одной лавки, где бы им отказали.

Ответил тот-же лавочник с хорошим слухом и, по-видимому, наметанным глазом:

– Так, у нас не то, что на востоке – скелле на каждом повороте не найдешь. Да и не на повороте, тоже, вспотеешь бегать за ними. А, у них – видящие. Куда деваться?

Я подумал о том, что мы сильно рисковали – если бы среди монахов оказался видящий, то он, точно, опознал бы скелле. Но спросил о другом:

– И что, видящие тоже ходят прямо по улицам, побираются?

Мужик хмыкнул, – Ну, да, конечно! Видящие в монастыре сидят и вкусно кушают, а это – рядовые монахи, служки, так сказать.

Пришла моя очередь дергать девушку за рукав.

– Алло, гараж! Пошли дальше?

Ана озадаченно взглянула на меня, но не переспросила о том, что такое «гараж» – по-видимому, еще не пришла в себя от неожиданного открытия. Она задумчиво последовала за мной, вертя в руках небольшую коробочку, купленную ею в лавке.

– Чего это? Покажешь? – обернулся я.

– Смотри! – она с воодушевлением открыла маленькую упаковку и с гордостью продемонстрировала горсть разнокалиберных блестящих черно-бурых шариков, перекатывавшихся внутри.

– Похоже на какашки. – задумчиво с оценивающим видом изрек я.

– Сам ты, какашка! Это жемчуг морских лохов!

– Да я понял – какашки морских лохов.

– Балда. Это универсальное сырье, – Ана возбужденно стала объяснять мне ценность ее приобретения, – Понимаешь, человеческий организм – это, как множество замочков, прикрепленных к каждой его клеточке. А эти какашки – это целый набор ключиков к этим замочкам. Местные работать с ними не умеют – я говорю о скелле. Когда они разругались с орденом, то потеряли доступ к университетам на западе. В результате, интернаты, которые всегда были у них неплохие, выращивают новых скелле, но и только. Как врачи они деградировали – так, лечат на уровне простейших манипуляций. А чтобы выделить нужный компонент, нужны знания, а не только искусство. Короче, из этих какашек, я тебе что угодно могу приготовить – могу ускорить ритм сердца, могу замедлить, могу расслабить тонус сосудов, могу напрячь их, могу в мозги забраться, а могу в кишки. В этих какашках гигантская коллекция разных белков и их обломков. Это, просто, счастье какое-то!

Я кивнул, – Похоже, что местные – я не о скелле, это не очень понимают.

– Да знают они. Только сделать-то ничего не могут. Они из них вытяжки всякие, настойки и прочую белиберду готовят. Так сказать – комплексные препараты. Травятся потихоньку, но что-то и лечат одновременно. Да, что там говорить – они все это через пищеварительный тракт принимают. Понимаешь?

– Угу. – кивнул я с умным видом, – У них же там все белки тут же на аминокислоты разваливаются.

– Какой ты умный! – хитро прищурилась девушка, явно нацеливаясь, высмеять меня.

Я решил не давать ей такой возможности и с предельно серьезным видом согласился, – Это, да!

Я вырос у моря. Любой нормальный пацан, вспоминая детство, вспомнит ту среду, то окружение, в котором он познавал окружающий мир. Для одного – это будет лес, для другого – степь, для третьего – река, а для меня – это было море. Можно сказать, что я проводил в нем все время с мая по октябрь, а остаток года слонялся рядом. И вот, я дорвался – меня приняла родная стихия.

Я лежал на спине, рассматривая такое знакомое, такое земное синее небо со штрихами перистых облаков так высоко, что они должны были видеть космос. Мир вокруг исчез, оставив меня наедине с этой синевой. Это был миг, когда можно было забыть о всем, забыть о тайне, которая вела меня по мирам, забыть об опасности, которая бродила вокруг.

С сожалением, я оторвался от созерцания бесконечности и вернулся на планету. Дно медленно понижалось от кромки воды, и я заплыл довольно далеко от широкого пляжа из красноватого песка, на котором сидела, ожидая меня, одинокая темная фигурка. Я махнул девушке рукой и стал выбираться. Купание в океане, похоже, совсем не привлекало местных, больше озабоченных повседневной жизнью – во всяком случае, на пляже не было ни одного человека, даже детей. Ана отказалась лезть в воду несмотря на то, что солнце ощутимо припекало. Она внимательно осмотрела меня, добравшегося наконец до суши и заявила:

– Теперь будешь соленый и станешь чесаться.

– Не стану.

Я осмотрелся по сторонам. Вдалеке, там, где располагались причалы небольшого порта, можно было видеть какое-то движение людей и повозок. У одного из невысоких, далеко выдававшихся в море пирсов стояло длинное судно неизвестного мне вида. На мысу, где стояли древние башни, и где я только что купался – никого не было. Немного в стороне, под тенью высоченных серебристых великанов пряталось что-то напомнившее мне земные приморские ресторанчики – деревянный подиум со столиками, накрытый большим навесом.

– Ань, пойдем, поедим местных деликатесов?