Владимир Алонов - Мертвая земля

Йоахим не поддержал такую инициативу, его думы были направлены в совершенно другую сторону.

– Ну а мое имя тебе ни к чему.

Алоф издал хриплый старческий смех.

– Я у тебя его не спрашивал, Йоахим.

Бледноликий неожиданно закашлялся, подавившись воздухом, и с поднятыми от удивления бровями посмотрел на Алофа.

– Откуда?

– Откуда? Хе-хе… Так я… как это по-научному… О! Вспомнил, телепат я, хе-хе.

– Если ты знаешь кто я такой, то, верно, должен знать и то, что мое призвание – истреблять всякую магическую ересь…

– Ха-ха-ха! Ну, напугал, так напугал. Ладно уж, открою тебе страшную правду и скажу, что просто услышал его на улице. В деревнях слухи распространяются с неимоверной быстротой. Мне вот довелось услышать, что здесь объявился чародей-убийца, Йохам Огневой. Я, разумеется, не такой глупый, Йохамом тебя кличать не стану.

Бледноликий выдохнул и позволил себе улыбнуться.

– Понятно. Давно ли ты здесь? Может, слышал о здешних бедах?

– Ну, что-то про злых духов слыхал. Ну, так они в любом захолустье найдутся, крестьяне во что верят, то у них и появляется, хе-хе.

– Тут, вроде как, и в правду что-то есть. Не знаю короче. – Йоахим кивнул побитое каплями дождя окно. – Под ливнем разбираться не особо хочется.

– А если все-таки есть они здесь, что тогда эти злые духи тут делают? – Вернулся к теме старик. – Проклинают кого? Или на могилах проказничают?

– Зерно тащат и деньги.

Алоф звучно рассмеялся и чуть не подавился собственной слюной.

– Зерно? Оно-то им на кой черт? А медяки, какую ценность в духовном мире имеют? – Вопросы старика явно звучали риторически. – Это уж, верно, смерд какой-то обнаглевший тут промышляет.

Йоахим пожал плечами

– За смерда мне тоже заплатят. Хотя…

Он вдруг замолчал, будто сразу же отверг глупую мысль, пришедшую к нему в голову.

– Чего?

– Некоторые крестьяне мне говорили, что у них не то, чтобы не отбирали ценности, а скорее убедили их самих все отдать. Вряд ли человек на такое способен.

– Почему же не способен? Я вот слышал, что некоторые чародеи обладают способностями внушения. Да что слышал! Встречался мне один такой. Не скажу, что в такой же глухомани, то был небольшой городок… Челм вроде. Давно это было, уже все и не вспомнить.

– Богатый город, да и граница Гортрии не так далеко.

– Ага, и история покруче этой. Тамошний чародей, к сожалению, не помню его имени, смог взять в управление разумом их князя – Иктора Радожского, если не ошибаюсь. Может, слышал такое имя?

Йоахим махнул рукой, дав тем самым отрицательный ответ.

– Не особо в это верится.

– Что ты! Я тебе говорю! Видел я колдуна этого вместе с князем на свадьбе его дочери. Она выходила за, прости меня, какого-то квазиморду, всего покореженного калеку. – Алоф красочно жестикулировал руками, описывая свой рассказ. – Чародей не отходил от князя ни на минуту, и вот видел я – шептал он ему что-то постоянно на ухо, а сам этот князь сидел с таким взглядом… пустым знаешь, словно рыбьим. И не только я это видел, полгорода на свадьбе тогда было.

– Фиктивные браки довольно распространённое явление среди знати, да и работа чародеев-наместников заключается в том, чтобы князьям советы раздавать. Чего здесь удивительного?

– Не-е, приятель. Там вот точно что-то нечисто было. Да и отдавать свою дочь за уродца! Авторитет же должен быть, какой-никакой. У колдуна были свои интересы, уверяю тебя. Может, хотел подставить князя или еще чего, не знаю. – Алоф подержал немного паузу. – Эх, да что там! Были у меня тогда другие проблемы, и, разбираться в этом, не было ни времени, ни желания. Девчонку жалко только, ее слезами можно было целую пустыню оживить.

Йоахим, сидящий со сгорбленной спиной на деревянном табурете, неожиданно выпрямился на секунду. Позвонки звучно прохрустели, и он тут же вернулся своё прежнее положение. Вокруг всё также гремели и кричали пьяницы, а за окном неустанно шёл дождь, тоска покрывала бледноликого с неимоверной быстротой.

– Хм, что же, возможно и так все было, как ты говоришь. Но сама мысль, о волшебнике, отбирающем у ни в чем неповинных крестьян хлеб и медные куны, мне смешна.

Старик, доселе сидевший с прищуренными глазами и корявой ухмылкой, резко переменился в лице.

– Ни в чем неповинных! – Алоф внезапно перешел на крик. – У этих невежд уж больно много грехов…

Йоахим покрутил головой и поморщился, выразив тем самым свое непонимание.

– Да, ты многое не знаешь! Может, тебя удивит, но эти идиоты построили свою деревню, недалеко от гнезда бурокрылого пелагорниса. Чертовски редкая птица и так с ней поступить…

– Я поражен в твоих научных познаниях. – Вдруг прервал его Йоахим.

– О-о, я долго живу и о многом ведаю. К сожалению, как мне кажется, птицы такого пошиба также входят в ваш бестиарий опасных созданий мира сего, хе-хе. Так, ты меня отвлёк, о чём это я. – Алоф немного призадумался. – А, точно! Они сожгли и эту птицу, и её гнездо ночью, насколько мне известно. О-ох, словно летучие крысы, всё делали исподтишка. Эта история меня будоражит до сих пор.

– И откуда ты ее знаешь?

– Да пил тут давеча с одним ловчим, он мне об этом и рассказывал, даже не рассказывал, скорее бахвалился. По его словам он принимал там непосредственное участие. Кичился тем, что пустил стрелу птице прямо в глаз, а после первым кинул факел в гнездо, и та сгорела, не успев опомниться.

– И что с того? – Йоахим пожал плечами. – Птаха большая, страшная, да и зубы имеются. Их можно понять.

– Ты издеваешься, Йоахим! Пелагорнисы питаются рыбой и падалью, как чайки, и к тому же они вымирающие!

– Не то сейчас время, чтобы о других заботиться, старик. К тому же это реликт, его время уж давно прошло, и для природы он ничего не значит. Их место заняли, тобой упомянутые чайки. Нечего их жалеть.

– Да? А тебя? Стоит ли тебя жалеть? – Алоф не на шутку разозлился на слова Йоахима, его лоб покрыли хмурые морщины, а на большом и остром, словно копье, носу вздулись округлые ноздри. – Ты такой же реликт! Сколько вас осталось? У червя пальцев больше! Твоё место давно заняли венанди – более быстрые и выносливые охотники на монстров… Что ты тогда скажешь на это?

– Скажу, что ты действительно много знаешь. – Йоахим вздохнул. – И меня тоже жалеть не надо. – Он отвёл глаза и начал скрести стол ногтем, пытаясь отстраниться от всего этого. – Я, можно сказать, последний бледноликий. Только и знаю, что доживаю свой век, ты меня этим не удивил. И крестьян я от этого ненавидеть не стал.

Алоф, наконец-то, попустился в своей злости и ныне смотрел на Йоахима, как на своего старого товарища. Между ними продержалось молчание. Йоахим покрутил голову, всё то же самое. Смерды пьют, дождь идёт – это уже начинало его злить.