Яанг Р. - Песок Пустоты. Проклятие древней крови

Отношения же между учеником и учителем были довольно натянутые, хоть Киган и питал некую симпатию к своему подопечному, он старался не поощрять его или делать это так, чтобы Свейн понимал, какой длинный путь ему еще предстоит пройти. Киган знал, что из его ученика выйдет прекрасный жрец, если, конечно, он того действительно захочет. А когда придет время подтверждать свои знания, то брошь Свейн получит золотую, и никак не меньше.

– Я оставил тебе письма, нужно ответить сегодня же. Займись этим, – его голос прозвучал слишком грозно в этих замкнутых стенах.

– Слушаюсь, учитель, – заняв место за деревянным столом, юноша принялся разводить чернила и готовить печать.

– Что-нибудь важное на собрании?

– Нет. Пара случаев ветряной сыпи на юге материка. В Мириде и Розенхоле вспышка ползучего лишая.

– Это осеннее, каждый год одно и то же. Что-нибудь еще?

– С десяток пропавших человек на востоке, там недавно закрывали разломы, может чего-то не доглядели, – не отрывая свой взгляд от писем, продолжал тот.

– На востоке? На днях оттуда должны были вернуться Гарри и дуралей Вилус, они присутствовали на заседании?

– Господин Вилус был собственной персоной, господин Гарри, направлен в лечебницу святой Анны.

– Ему стало хуже? – удивился жрец, он сам беседовал с ним, как только те вернулись из Пилора, выглядел тот уставшим, но не более. После закрытия разломов всегда так.

– Да, вчера ночью поднялся жар, но говорят ситуация под контролем. Просто в легких осталось немного песка.

Такие опытные жрецы как Гарри, и допускают столь простые оплошности? Разломный песок? Он что, запутался в рунах? Надо будет выяснить, как все было на самом деле.

В дверь снова постучали.

– Господин жрец, – голос старого ключника казался немного взволнованным. – Вас требует к себе Иерихат.

– Иерихат здесь? В такое время? – повернувшись на каблуках, Киган приказал своему ученику не дожидаться его и поспешно вышел.

Смотрителю же пришлось изрядно ускорить свой шаг, чтобы поспевать за жрецом. И вскоре, его тяжелое хриплое дыхание, стало действовать Кигану на нервы.

– Я говорил, что присутствовать на собрании вместо меня будет мой ученик, – его голос эхом раздался в пустующем коридоре.

– Тут дело другое, особой важности, господин, – окончательно запыхавшись, ответил тот.

– Нет ничего, что бы я не доверил своему ученику, Освальд.

– Иерихат отправил только за вами, – и, чуть понизив голос, ключник добавил. – Видимо ваша встреча должна пройти строго конфиденциально.

– Все равно, – но на самом деле, такое внимание к его персоне со стороны Хала, льстило ему.

– Нет, господин, не туда, – Освальд повернул в сторону лестницы, ведущей в одно из подземелий.

Киган не стал задавать лишних вопросов. Этот олух только воображает, что будто бы знает все о магистериуме и о его жрецах, но на самом же деле, он не больше чем обычный ключник в огромном старинном замке. Серый балахон, алюминиевое перо на груди, он носит его несмотря на то, что никто в магистериуме не считает его настоящим жрецом, редкие сальные волосы, убранные за крошечные уши, и лицо, исчерченное глубокими шрамами, все это от бесконечного самобичевания во славу великих богов. Жалкое зрелище.

– Ваш последний отчет о возможностях применения жилистой эссенции просто великолепен! – начал Освальд своим тихим скрипучим голосом. – Кто бы мог подумать, что ее свойства могут быть так полезны в лечении черной крови.

– Об этом писал еще Уоллих в своих работах лет так шестьсот назад. Я просто довел его мысль до логического конца.

– Но все же, вы проделали столько работы, господин, и в такой короткий срок! Вы знаете, что практика началась даже в соседних с Азенхордом городах? – кретин, конечно же я знаю, как и где используются мои открытия, но вслух Киган ничего не сказал.

Ему приходилось терпеть компанию старого ключника лишь потому, что того обязывало его положение. Но даже если бы он просто спросил дорогу, в подвальных коридорах магистериума, все же, легко заблудиться: там не подписана ни одна дверь и ни один поворот, тусклый голубоватый свет и крысы, вот и все, что там обитает. Киган редко спускался под землю, если и нужно было что-то забрать со склада, то он просил об этом своего ученика – Свейна, или же других свободных жрецов.

И почему Иерихат призвал его именно туда? Впрочем, неважно, на то обязательно имелись свои причины.

– Сюда, господин жрец, – гремя ключами, смотритель отпер одну из дверей, которая вела еще ниже в катакомбы.

Спуск вниз был недолгим, они лишь минули старые забытые темницы и небольшие комнатки, использовавшиеся ранее для хранения оружия и доспехов. Уже почти с пол века магистериум не имел своей личной армии, ведь теперь Белый замок защищал Великий король. И поэтому, почти все нижние этажи сейчас пустовали, так и не отыскав себе другого, более подходящего применения.

– Это здесь. Мне велели подождать снаружи, поэтому, как закончите, вы найдете меня на этом же самом месте, – Освальд поклонился, и его недавние порезы на лице блеснули в свете рунного фонаря.

– Надеюсь на это.

Помещение, куда ключник привел Кигана, было довольно просторным и своим убранством походило скорее на лабораторию, чем на обычный кабинет, в котором жрец так привык встречаться с представителем Иерихата.

Иерихат – это древнее и могущественное звено власти, состоящее всегда из одного Иерихат-хала. Он стоит во главе магистериума со дня своего назначения на эту должность и до самой смерти. Халу положено следить за тем, чтобы Совет девяти и другие изумрудные жрецы выполняли свою работу тщательно и в срок.

К Иерихату прислушиваются все, от мала до велика: будь то король, лорд, или же мелкие бароны – все они обязаны считаться с ним. Но стоит сказать, что власть хала носит скорее наблюдательный характер. Именно Высший Совет принимает решения относительно своего участия в войнах, междоусобицах и прочих конфликтах. Иерихат может лишь подтолкнуть их в нужную сторону.

О жизни халов мало что известно: после своего назначения они приносят кровавый обет и отправляются жить в самую высокую башню магистериума. В нее не ведет ни одна дверь и даже ни одно окно. Каким образом халы попадают туда, для всех остается загадкой. Также никто не знает наверняка, чем питаются халы после того, как уходят в свое добровольное заточение. Им не готовят местные повара, и ни один жрец не видел, чтобы Иерихат спускался к грузовым лифтам в поисках какого-либо продовольствия. Хал живет в полном одиночестве, в башне, что зовется Поднебесной. Он посвящает свою жизнь изучению древних знаний и опыта, оставленного ему предыдущими халами, и объявляется только тогда, когда в этом действительно есть необходимость.