Станислав Тукаев - Охота на Смерть. Кризис веры

Ожидание затягивалось.

Может, и не затягивалось, может, здесь это было в порядке вещей, но, в понимании Смерти, затягивалось, поскольку он привык к более интенсивному режиму работы. В глубине души он понимал, что повода для беспокойства нет, и вся эта ситуация для него просто в новинку. Более того, теперь все ситуации будут для него в новинку и реагировать на всё нужно спокойнее и вести себя сдержаннее… но ожидание затягивалось.

Вдобавок замкнутое пространство делало свое дело. Медленно, но верно. В какой-то момент Смерти даже показалось, что время не просто остановилось, а пошло в другую сторону: тик-так-тик-так… тик-так…тик…так…кат…кит… и он психанул.

– Да вы издеваетесь?! Сколько можно ждать?!

Озираясь по сторонам в поисках ответа, душа вскочила с места. Однако ответа не последовало. Что, к слову, было в порядке вещей, но откуда ей было об этом знать, поэтому она подошла к двери и настойчиво подергала ручку. Дверь оказалась запертой снаружи, что также было неудивительно. Душа постучала. Затем постучала сильнее. И еще сильнее. И еще, и еще – до тех пор, пока просто не начала тарабанить руками и ногами в дверь, после чего с яростным выкриком ударила по ней со всей силы кулаком. От отчаяния, нежели просто выпустить пар, но от этого резкая боль, прострелившая руку, снисходительней не стала.

Душу это не остановило.

– Значит, немой, тупой, еще и глухой? – сквозь зубы процедила она, потирая ушибленную руку. – Ну ничего, ты у меня еще и на зрение жаловаться начнешь!

Подойдя к зеркальному окну на стене, она помахала туда «здоровой» рукой:

– Эй, есть там кто-нибудь? Сколько можно ждать? Целая вечность уже прошла!

А налюбовавшись своим отражением, постучала:

– Вы, вообще, понимаете, что вы творите?! Здесь с ума можно сойти! Эй! Я жаловаться буду!

Тут Смерть поймал себя на неутешительной мысли, что на этот счет ему некому жаловаться. И на еще более неутешительной, что, судя по всему, «кукушечка» у него сдает. И что, если ему здесь так тошно, то каково приходится тем, кто еще только дожидается своей участи в Чистилище, где ожидание куда более продолжительное…

«Не зарекайся, еще не понятно, сколько тебя тут продержат. К тому же им там хотя бы поговорить есть с кем. Хотя, кого я обманываю, конечно же, им там фигово! И где уверенность, что после Чистилища души попадают на Суд уже не шизанутые!»

«Значит, по возвращении с этим тоже нужно будет разобраться».

«Каком возвращении?! Еще неизвестно, сколько ты тут проторчишь, реформатор!»

Закончив внутренний диалог, душа снова постучала в окошко:

– Эй! Есть там кто-нибудь?

В ответ тишина.

– Ладно, – с презрением произнесла она. После чего отошла на некоторое расстояние назад, схватила предмет скудного интерьера и метнула в окно.

Отпружинив, стул с металлическим лязгом упал на пол в полутора метрах от стены. Однако на зеркальной поверхности не осталось даже царапины.

С минуту душа простояла посреди комнаты неподвижно, затем в сердцах пнула ногой второй стул. Тот с грохотом составил компанию первому.

– Ну и черт с вами!

Опечаленный собственным бессилием, Смерть сел на стол, поджал колени к животу и, обхватив их руками, уткнулся головой вниз.

В оконном проеме за его спиной зажегся свет.

С того момента, как Бравус видел хозяина в последний раз, прошло почти десять лет. Не то чтобы он сильно скучал, но беспокоился: реинкарнация все-таки. Не каждый способен вот так все бросить и начать новую жизнь, даже вынужденно. Правда, он и сам начал новую жизнь, но это другое. Быть судьей Страшного Суда Бравусу нравилось. Он в одночасье получил практически безграничную власть, полную свободу действий, а главное, уважение. Теперь он мог делать, что хотел и когда хотел, не боясь быть осужденным, а тем более наказанным.

Конечно, статус Судьи был обременен целым рядом обязанностей, но они ни в какое сравнение не шли с теми обязанностями, которые угнетали его в бытность слуги. К тому же у него была Кларисса: умная, ответственная, она без лишних слов ввела его в курс дела, как только он передал ей записку от Смерти, а в дальнейшем не раз выручала советами.

Что и говорить, без нее песенка Бравуса была бы спета уже на первом судебном заседании, когда он то ли от волнения, то ли от переоценки собственных сил и возможностей, а может, и от чрезмерного рвения кому-то что-то доказать, решил пригласить сразу пятьдесят душ и устроить им перекрестный допрос. Уже на втором десятке Судья поплыл, напрочь все перепутав: свидетельские показания, показания самих душ и что как соотносится со сведениями, содержащимися в отчетах жнецов; и только оперативные действия секретаря предотвратили отправку тех душ, для которых предназначался Ад, в Рай и наоборот. И, надо заметить, это чуть не стоило Клариссе карьеры, поскольку она не только приостановила судебное заседание, сославшись на техническую невозможность дальнейшего ведения протокола, но и на время устранения этих причин выгнала всех из Зала заседаний, что на данной стадии судопроизводства было недопустимо, немыслимо и строго наказуемо. Оставшись с Бравусом наедине, она вправила ему мозги и на конкретных примерах объяснила, что и почему он делает неправильно, а также какие действия стоит предпринять для того, чтобы ситуация нормализовалась, и справедливость судебных решений не вызвала нареканий. Однако лично для нее это обернулось строгим выговором с занесением в личное дело, что не только мгновенно отразилось на ее профессиональной репутации, но и в дальнейшем, в случае повторения, грозило отстранением от занимаемой должности.

Кстати, именно тогда Бравус понял, что ради своего начальника, истинного начальника, эта особа пойдет на многое. И еще он понял, что хочет стать этим самым истинным начальником. Чтобы ради него эта крайне соблазнительная особа была готова на многое. Настолько соблазнительная, что при ее виде меркли все данные им Смерти обещания на ее счет, а лазейки и возможные пути отступления в них наоборот становились все очевиднее и очевиднее.

С каждым днем Кларисса нравилась Бравусу все больше и больше, и он ничего не мог с этим поделать.

– Вы почему безобразничаете? – раздался недовольный голос в комнате ожидания.

От неожиданности душа аж подпрыгнула и взволнованно осмотрелась по сторонам. В комнате кроме нее по-прежнему никого не было, а входная дверь оставалась закрытой.

Наконец, Смерть увидел – холодный свет в глубине оконного проема, а главное, силуэт того, кто с ним разговаривал. И выдохнул. В первую очередь, из-за того, что столь долгожданный контакт не являлся слуховой галлюцинацией.