Чингис Цыренов - Звериные души

И только здесь, в пограничном городе Джаако, Ал’Тан увидел то, что согрело его сердце и душу. Слухи оказались правдой! Кошачьи и собачьи донгу живут здесь в относительном мире, как и много лет назад в родном Нирусе. Неужели конфликт и впрямь не докатился до здешних мест? От радости ему захотелось выбежать, и завести беседу с прохожими. Но он подавил в себе эти эмоции. Отец всегда учил его, что только слабые духом открыто проявляют эмоции и так делать не следует.

“Никто по внешности не должен знать, что у тебя на уме. Тогда будешь сильнее других, тогда ты будешь на шаг впереди прочих! – упорно наставлял его отец. – Всегда помни, кто ты и каково твоё происхождение!”

Ал’Тан посмотрел на себя в кривое грубо изготовленное зеркало, висящее на стене у двери. Шерсть на голове слиплась и скаталась в комки от дорожной пыли. Глаз и носа почти не было видно – они полностью заросли длинными серыми волосками.

Удивительным было то, что при этом сам он всё вокруг видел довольно хорошо. У длинношерстных донгу есть такая способность – волоски, падающие на глаза абсолютно не мешают им видеть. Но Ал’Тан совершенно об этом забыл, так как всегда постригался и никогда не доводил до такого состояния своё тело.

Дорога с Нируса до Джаако в повозке заняла почти два месяца и не было никакой возможности постричься в пути. Ал’Тан достал из сумки ножницы и лезвие. Нужно было скорее привести себя в порядок и выходить, его должны были ожидать. Под столом он обнаружил корыто с водой, поставил его на табурет и умылся.

Обычно подобные процедуры занимали гораздо больше времени, но сейчас он вынужден был делать всё второпях. Будет нехорошо, если он придёт на встречу к директору школы во второй половине дня. Всё дело в воспитании. Его воспитали так, что не мог он себе позволить столь вопиющего хамства – заявиться на переговоры по трудоустройству после обеда, так как считал это совершенно неподобающим настоящему учителю.

Придав себе более-менее цивилизованный вид, он облачился в серый строгий костюм из овечьей шерсти, состоящий из прямых, широких штанов, узкой туники, пиджака с широкими бортами и длинными рукавами. На лапы он надел чёрные кожаные ботинки. Любой донгу, разбирающийся мало-мальски в одежде, сразу понял бы по костюму и обуви, что он принадлежал к классу старейшей интеллигенции Нируса.

Тщательно причесав волосы на голове, Ал’Тан направился к выходу. Приоткрыв дверь, он замер у самого порога на несколько секунд, затем захлопнул дверь обратно, подошёл к зеркалу и исподлобья пристально заглянул себе в глаза.

– Всё… будет… хорошо… Они ничего не знают. Прошлого не изменишь, – тихо, почти шёпотом произнёс он, отчётливо выделяя каждое слово. Затем уверенным шагом направился к двери и вышел из комнаты, захлопнув и заперев её.

Протиснувшись кое-как сквозь толпу, Ал’Тан решил не идти по главной улице, а чуть срезать путь. Он повернул налево и вышел на удивительно пустой проулок. Пахло гниющими овощами, горелыми волосами и грязью… повсюду землю устилала серо-коричневая вязкая жижа. Поднимая повыше лапы, чтоб не вымазать штанины чистых штанов в грязи, он маршировал в направлении высоких зданий административного квартала.

Ал’Тан переживал, что не взял с собой специальную защитную обувь, называемую у него на Родине мокроступами. Эта обувь представляла из себя своеобразные тканевые чехлы в форме ботинок, пропитанные смолянистым веществом. Мокроступы были весьма популярны у знати Нируса. Их надевали прямо поверх ботинок и, таким образом, предохраняли дорогую обувь от загрязнения и влаги. Ал’Тана мучала мысль о том, что прямо сейчас грязь разъедает нежную кожу дорогих ботинок, сшитых на заказ. Однако скоро он осознал, что это совершенно не то, о чём действительно следовало беспокоиться.

Прямо по курсу он увидел кучку парней, вальяжно расположившихся на крыльце одного из убогих двухэтажных бараков и громко ведущих беседу. Внешность парней открыто говорила об их образе жизни. Судя по боевому раскрасу и вооружению, парни собирались не на мирные посиделки.

И тут его мозг, словно игла, пронзила мысль, воспоминание о том, как кто-то давно рассказывал ему о запредельно высоком уровне преступности в пограничном городе Джаако. Говорили, будто весь город поделён на некие фракции, банды, враждующие между собой. Тогда, находясь в родном Нирусе, Ал’Тан не придал этим россказням никакого значения. Да, честно говоря, он вообще счёл их небылицами и благополучно выкинул эту информацию из головы.

Шерстка на лбу и висках резко взмокла – кожа под волосками вспотела. Мысли заметались в панике. А лапы так и продолжали сами собой ступать по грязи.

Сворачивать в сторону было поздновато – погрузившись в раздумья о губительном воздействии грязи на изысканную телячью кожу, он заметил компанию слишком поздно. Останавливаться резко было не лучшей идеей. Да и не хотелось сразу показывать слабость, это наверняка подтолкнёт негодяев на активные действия, а так оставался шанс, что всё обойдётся.

Молодчики бурно что-то обсуждали, при этом выкрикивая фразы на непривычном наречии. Двое, стоявших к нему мордами, заметили учителя ещё издалека, а теперь же увидели и остальные, обернулись и принялись пристально рассматривать.

Время, как будто, замедлилось. Ал’Тан прищурил глаза, чтоб не было отчётливо видно, куда он смотрит и попытался рассмотреть потенциальную угрозу подробнее.

Их было трое. Один сидел на лестнице, двое стояли по бокам. Самым крупным был здоровенный пёс со стоячими ушами, на каждом из которых болталось по несколько крупных серёжек. Верзила стоял у крыльца и пристально изучал приближавшуюся фигуру. На обеих лапах было надето что-то вроде деревянных кастетов. Коричневая шерсть на макушке шарообразной головы и в области вокруг глаз окрашена в красный цвет.

Однако гораздо большую опасность Ал’Тан ощущал не от громилы, а от низкорослого кота, стоявшего справа от крыльца, чуть согнув лапы, как будто готовился к прыжку. Несмотря на рост ниже, чем у товарища головы на три, он был весьма крепко сложен. На голову себе он водрузил некое подобие шлема с торчащим пером посередине, по бокам шлем был утыкан шипами.

В лапе кот сжимал длинную деревянную палицу. На передней кромке оружия торчала пара острых лезвий. Пока низенький крепыш стоял спиной к приближавшемуся Ал’Тану, палица в опущенной лапе свисала и упиралась в основание крыльца. Затем он развернул корпус и грозно взглянул на учителя из-под раскрашенных в синий цвет надбровных валиков.

Третьего Ал’Тан рассмотреть не успел, так как поравнялся с ними и смотреть нужно было прямо перед собой, а не выкручивать голову вправо.