Нора Джемисин - Каменные небеса

– Это верно даже без твоей угрозы. Вряд ли кто другой здесь дал бы мне шанс. – Она бросает на тебя скептический взгляд. Несмотря на перемену ее положения, ее санзийская гордыня никуда не исчезла. – Ты ведь действительно не очень в этом хороша, верно?

Огонь и ржавь земная. Ты уходишь прочь, поскольку если уж Юкка и так невысокого о тебе мнения после уничтожения угроз, она явно не будет рада, если ты начнешь убивать тех, кто тебя раздражает, всего лишь от злости.

2562: Девятибалльное землетрясение на Западном Побережье, эпицентр где-то в квартенте Бага. Записи лористов того времени говорят, что землетрясение «превратило землю в жидкость». (Поэтика?) Одна рыбачья деревня уцелела. Со слов одного из жителей записано: «Ржавый рогга прикончил тряску, а затем мы – его». Отчет зарегистрирован в Эпицентре и предоставлен для ознакомления имперскому орогену, который позже посетил этот район и также отметил, что землетрясение повредило бы подводное нефтеносное месторождение вблизи берега, но этот незарегистрированный рогга в деревне предотвратил это. Оно загрязнило бы воду и берега на много миль по берегу.

ШАФФА ДОСТАТОЧНО ДОБР, чтобы вывести остальных восьмерых ребятишек Найденной Луны из Джекити вместе с Нэссун. Он говорит главе общины, что они идут на тренировочную прогулку на несколько миль, так что пусть община не волнуется, если вдруг слегка тряхнет. Поскольку Нэссун только что вернула сапфир в небо – громко из-за громового раската воздуха, заполнившего вакуум; драматически из-за его внезапного исчезновения здесь и возникновения в небе, огромного, темно-голубого и слишком близкого – женщина-глава общины прямо из кожи вон лезет, чтобы собрать детишкам дорожные рюкзаки с дорожной едой и прочими вещами, чтобы они могли поскорее выйти в путь. Это не высшего класса припасы для долгого пути. Без компасов, среднего качества ботинки, еда, которая не протянет дольше пары недель. И все же это намного лучше, чем уйти с пустыми руками.

Никто в общине не знает, что Нида и Умбра мертвы. Шаффа внес их трупы в спальню Стражей и уложил их по постелям в приличных позах. С Нидой получилось лучше, поскольку она более-менее цела, не считая затылка, а у Умбры голова размозжена. Затем Шаффа забросал кровь землей. В конце концов Джекити все это обнаружит, но к тому времени дети Найденной Луны будут далеко, если уж не в безопасности. Джиджу Шаффа оставил там, где его уронила Нэссун. Его труп на самом деле – всего лишь груда красивых камней, если кто-то не посмотрит внимательнее на один из осколков.

Дети покорно покидают общину, бывшую их домом, для некоторых несколько лет. Они уходят ступенями рогг, как их неофициально (и грубо) назвали – по череде базальтовых колонн с северной стороны общины, по которым могут пройти лишь орогены. Орогения Вудеха устойчивее, чем когда-либо сэссила Нэссун, когда он опускает их на уровень земли, задвинув одну из колонн базальта обратно в древний вулкан. И все же на лице его отчаяние, и внутри у нее все болит от этого.

Они идут на запад группой, но прежде, чем они уходят на милю, один или двое детишек начинают тихо плакать. Нэссун, чьи глаза остаются сухими даже при бессвязных мыслях вроде « я убила отца» и « папа, я тоскую по тебе» , горюет вместе с ними. Жестоко, что им приходится переживать такое, быть выметенными во время Зимы из-за того, что сделала она. (Из-за того, что пытался сделать Джиджа, старается убедить себя она, но сама не верит этому.) Но еще более жестоко было бы оставить их в Джекити, где местные со временем поймут, что случилось, и набросятся на детей.

Только Эгин и Инеген, двойняшки, смотрят на Нэссун с чем-то вроде понимания. Они первыми вышли наружу, когда Нэссун схватила сапфир с неба. Остальные по большей части видели, как Шаффа сражался с Умброй и как Сталь убил Ниду, а эти двое видели, что Джиджа пытался сделать с Нэссун. Они понимают, что Нэссун отбивалась, как сделал бы любой. Но, однако, все помнят, как она убила Эйтца. Некоторые успели простить ее за это, как и предполагал Шаффа, – особенно робкая, перепуганная Тихоня, которая тайком рассказала Нэссун, что сделала с бабушкой, которая много лет назад ткнула ее ножом в лицо. Дети-орогены рано узнают, что такое раскаяние.

Это не значит, что они не боятся Нэссун, а страх придает четкости детскому рационализму. Они, в конце концов, в душе не убийцы… а Нэссун – убийца. (Она не хочет ею быть, не больше, чем ты.)

Теперь группа стоит буквально на распутье, там, где местная тропа, тянущаяся на северо-восток, встречается с идущей западнее имперской дорогой Джекити – Тевамис. Шаффа говорит, что имперская дорога со временем выйдет к виадуку. Нэссун слышала о таком, но за все свои путешествия ни разу не видела. Однако именно на перекрестке Шаффа решает сообщить остальным детям, что больше они не могут идти за ним.

Протестует только Сачок.

– Мы не будем много есть, – говорит она Шаффе с некоторым отчаянием. – Тебе… тебе не придется нас кормить. Просто разреши нам идти за тобой. Мы сами будем добывать еду. Я знаю, как!

– Нас с Нэссун, скорее всего, будут преследовать, – говорит Шаффа. Его голос безупречно ласков. Нэссун понимает, что эта манера лишь усугубляет тяжесть слов; его ласковость легче позволяет понять, действительно ли Шаффе есть до этого дело. Жестокие расставания легче. – Нам тоже предстоит одинокое путешествие, очень опасное. Вам самим по себе будет легче.

– Неприкаянными безопаснее, – говорит Вудех и смеется. Нэссун никогда не слышала от него такой горечи.

Сачок начинает плакать. Слезы оставляют удивительно чистые дорожки на ее начавшем сереть от пепла лице.

– Не понимаю. Ты заботился о нас. Ты любишь нас , Шаффа, даже больше, чем любили Нида и Умбра! Почему бы тебе… если ты просто собираешься… собираешься…

– Прекрати, – говорит Лашар. Она за последний год стала еще выше, как хорошо воспитанная девочка с кровью санзе. Хотя со временем ее надменность типа « мой-дедушка-был-экваториал» поблекла, она до сих пор становится заносчивой, когда ее что-то волнует. Она сложила руки и смотрит в сторону от дороги, на группу голых холмов неподалеку. – Сохрани хоть чуточку ржавой гордости. Нас вышвырнули, но мы еще живы, и только это имеет значение. Мы сможем на ночь укрыться в этих холмах.

Сачок злобно смотрит на нее.

– Там нет укрытия! Мы умрем от голода или …

– Не умрем. – Дешанти, смотревшая в землю, водя ногой по все еще тонкому слою пепла, внезапно поднимает взгляд. Она глядит на Шаффу, обращаясь к Сачку и остальным. – Есть места, где мы сможем жить. Нам просто надо заставить их открыть ворота.