Виктория Авеярд - Клетка короля

До сегодняшнего дня.

Абсолютная тишина раскалывается – не от взрыва, а от щелчка. Знакомый звук отпираемого дверного замка. Вне графика, без предупреждения. Я резко поворачиваюсь на звук, и Арвены тоже – от удивления они теряют концентрацию. Внезапно заколотившееся сердце гонит по моим венам адреналин. На долю секунды вспыхивает надежда. Я представляю, кто может быть за дверью.

Мои братья. Фарли. Килорн.

КЭЛ.

Я хочу, чтобы там оказался Кэл. Я хочу, чтобы его огонь поглотил дворец и всех этих людей.

Но на пороге стоит человек, которого я не знаю. Только его одежда знакома – черная форма с серебряной отделкой. Офицер службы безопасности, безымянный и не имеющий особого значения. Он заходит в мою темницу, оставив дверь открытой. За ней толпятся другие, такие же, как он. В передней становится темно от их количества.

Арвены вскакивают, удивленные не меньше, чем я.

– Что вы делаете? – сердито спрашивает Трио.

Я впервые слышу его голос.

Кошка делает, как ее учили – встает между мной и сотрудником безопасности. Меня оглушает прилив тишины, полный ее страха и замешательства. Он обрушивается на меня, как волна, поглощая небольшие остатки сил. Я сижу на стуле, как прикованная, стараясь не рухнуть на пол в присутствии посторонних.

Сотрудник безопасности ничего не говорит. Он смотрит в пол. Ждет.

Следом входит она, в платье из игл. Ее серебряные волосы зачесаны и украшены камнями под цвет короны, которую ей не терпится надеть. Я вздрагиваю при виде Эванжелины – безупречной, холодной, опасной, настоящей королевы с виду, хоть и не по званию. Потому что она еще не королева. За это поручусь.

– Эванжелина, – негромко произношу я, стараясь, чтобы голос не дрожал – одновременно от страха и от того, что я отвыкла говорить.

Ее черные глаза касаются меня с деликатностью свистящего кнута. Она обводит взглядом мое тело, отмечая каждый изъян, каждое несовершенство. Я знаю, что недостатков много. Наконец взгляд Эванжелины падает на ошейник. Она разглядывает заостренные металлические концы, и ее губы кривятся от отвращения и неутолимой жажды. Как легко ей было бы нажать, вогнать концы ошейника мне в горло, чтобы я истекла кровью до капли.

– Леди Самос, вам не разрешается сюда ходить, – говорит Кошка, по-прежнему стоя между нами.

Я удивлена ее смелостью.

Взгляд Эванжелины перебегает на стражницу, а насмешливая улыбка становится еще шире.

– Ты думаешь, я нарушу приказ короля, моего жениха? – она издает ледяной смешок. – Я здесь по его повелению. Он приказывает доставить заключенную на суд. Немедленно.

Каждое слово причиняет боль. Месяц заточения внезапно кажется слишком коротким. Отчасти мне хочется ухватиться за стол – пусть Эванжелина силой вытаскивает меня из моей клетки. Но даже заточение не лишило девочку-молнию гордости. Пока не лишило.

«И никогда не лишит», – напоминаю я себе.

Я стою на подгибающихся ногах. Суставы болят, руки трясутся. Месяц назад я зубами и ногтями атаковала брата Эванжелины. Я пытаюсь призвать как можно больше огня, хотя бы для того, чтобы держаться прямо.

Но Кошка не движется. Она кивает Трио и встречается взглядом с кузеном.

– Мы не получали распоряжений. В правилах этого нет.

Эванжелина опять смеется, показав белые сверкающие зубы. Ее улыбка прекрасна и жестока, как клинок.

– Вы отказываетесь повиноваться мне, страж Арвен?

Она касается леса игл, составляющих ее платье. Они липнут к ладони Эванжелины, как к магниту. Через секунду у нее полная пригоршня шипов. Она держит в руке послушные фрагменты металла и терпеливо ждет, приподняв бровь. Арвены не станут применять свою оглушительную способность к дочери Самоса, уж тем более к будущей королеве.

Охранники молча обмениваются взглядами, явственно обдумывая вопрос Эванжелины со всех сторон. Трио хмурится и сердито смотрит на нее. Наконец Кошка шумно вздыхает. Она отступает. Сдается.

– Я этого не забуду, – негромко произносит Эванжелина.

Я чувствую себя беззащитной перед ней, в одиночестве, под взглядом ее пронизывающих глаз, пусть даже за нами наблюдают другие охранники и сотрудники безопасности. Эванжелина знает, кто я такая и на что способна. Я чуть не убила леди Самос в Чаше костей, но она бежала, испугавшись меня и моих молний. Однако сейчас ей уж точно не страшно.

Я намеренно делаю шаг вперед. К Эванжелине. К блаженной пустоте, которая окружает ее, не приглушая способностей магнетрона. Еще шаг. На свободу, туда, где есть электричество. Я почувствую его немедленно? Оно вернется одним порывом? Да. Должно.

Но на ее недовольном лице вдруг появляется улыбка. Двигаясь синхронно со мной, она отступает. Я подавляю рык.

– Не так быстро, Бэрроу.

Впервые Эванжелина назвала меня моим настоящим именем.

Она щелкает пальцами и указывает на Кошку.

– Ведите ее.

Они тащат меня на цепи, как в первый день после прибытия. Поводок крепко сжимает в кулаке Кошка. Они с Трио продолжают давить тишиной, и в моем черепе словно стучит барабан. Длинный путь по Дворцу Белого огня кажется марафонским забегом, хотя мы идем неторопливо. Как и в прошлый раз, мне не завязали глаза. Они даже не стараются сбить меня с толку.

Я узнаю места, по мере того как мы приближаемся к пункту назначения, сворачивая в коридоры и галереи, которые я свободно исследовала когда-то. В те времена я не чувствовала необходимости запоминать их. А теперь изо всех сил стараюсь запечатлеть в голове план дворца. Мне уж точно он понадобится, если я намерена выбраться отсюда живой. Моя спальня выходит на восток и расположена на пятом этаже; это можно понять, сосчитав окна. Я помню, что Дворец Белого огня имеет форму соединяющихся друг с другом четырехугольников; каждое крыло окружает внутренний двор, вроде того, куда выходит окно моей комнаты. Вид из высоких сводчатых окон меняется с каждым поворотом. Дворцовый сад, площадь Цезаря, длинные отрезки плаца, где Кэл тренировал солдат, стены, а за ними – заново отстроенный мост. Хорошо, что нам не приходится миновать покои, где я обнаружила записную книжку Джулиана, где наблюдала за яростью Кэла и тихими интригами Мэйвена. Удивительно, сколько воспоминаний содержат остальные части дворца, хоть я и прожила тут совсем недолго.

Мы минуем ряд окон, которые выходят на запад – на казармы, Столичную реку и вторую половину города. Чаша костей торчит среди зданий, и ее неуклюжие очертания хорошо знакомы мне. Я узнаю этот вид. Я стояла здесь с Кэлом. И лгала ему, зная, что нападение состоится той же ночью. Но я не знала, чем это обернется для нас обоих. Кэл шепнул тогда, как ему жаль, что нельзя по-другому. Я тоже сожалею.

Очевидно, по пути за нами следят камеры, хотя я их не ощущаю. Эванжелина молчит, пока мы спускаемся на главный ярус дворца. Ее охранники идут за ней – стайка черных птиц, окружающая стального лебедя. Откуда-то эхом доносится музыка. Она тяжело пульсирует, напоминая биение разбухшего сердца. Я никогда раньше не слышала такой музыки, даже на балу, даже когда Кэл учил меня танцевать. Она живет своей жизнью – темная, искаженная и странно манящая. При ее звуках плечи Эванжелины, идущей впереди, вдруг напрягаются.