Ребекка Куанг - Пылающий бог

– У нас есть лекарь, – сказал Суцзы. – Мы приведем его к тебе или можем перенести ее в наш лагерь. Наши люди рядом, в полях, и могут войти в город уже ночью…

– Нет, – твердо ответил староста Льен. – Вы развернетесь и исчезнете. Мы знаем, чем заканчиваются такие истории, и не хотим пострадать от последствий. Покорность – единственный способ выжить.

– Покорность? – Суцзы предупреждал Рин, чтобы не вмешивалась, но она не сдержалась. – Так вы называете рабство? Вам нравится ходить по улицам, потупив взгляд и съеживаясь, когда они к вам приближаются, лизать их сапоги, чтобы завоевать расположение?

– Все в городе выжили, – сказал староста Льен.

– Значит, у вас есть солдаты, – возразила Рин. – И вы должны драться.

Староста Льен просто внимательно посмотрел на нее усталыми, обрамленными морщинами глазами.

В долгой тишине Рин впервые заметила на его руках длинные шрамы. Другие шрамы змеились по шее. Такие шрамы оставляет не хлыст, а нож.

Под его взглядом она почувствовала себя совсем крошечной.

– А ты знаешь, что девушек с самой темной кожей они сжигают живьем? – наконец спросил Льен.

Рин вздрогнула:

– Что?!

И тут в голове медленно созрело кошмарное объяснение еще до того, как староста Льен произнес его вслух:

– Мугенцы рассказывают о тебе разные истории. Они знают, что случилось с островом в форме лука. Знают, что это сделала темнокожая девушка с алыми глазами. И знают, что ты где-то рядом.

Конечно, они знают. Двадцать лет назад они перерезали всех спирцев, и мифы о темнокожем народе с алыми глазами, который умеет вызывать огонь, до сих пор рассказывают молодому поколению. И конечно, они слышали, о чем шепчутся на юге. Говорящие по-никански мугенские солдаты слышали рассказы о богине во плоти и понимали, почему не могут вернуться домой. Они мучительно желали узнать подробности. И очень скоро выяснили, кто их главная цель.

Но до нее мугенцы добраться не могли, так что хватали всех, кто хоть отдаленно на нее похож.

В сердце Рин словно ножом вонзилась вина.

И тут она услышала скрежет стали о сталь, подскочила и обернулась. Сидящая в углу девчушка возилась с их оружием.

Староста Льен оглянулся через плечо:

– Не трогай.

– Ничего страшного, – мягко проговорил Суцзы. – Ей нужно знать, как обращаться со сталью. Тебе нравится нож?

– Да, – сказала девочка, покачивая нож на одном пальце.

– Тогда оставь его себе. Он тебе понадобится.

Девочка уставилась на него.

– Вы солдаты? – спросила она.

– Да, – ответил Суцзы.

– Тогда почему вы не в форме?

– Потому что у нас нет денег, – во все зубы улыбнулся Суцзы. – Может, ты сошьешь нам форму?

Девочка пропустила вопрос мимо ушей.

– Мугенцы ходят в форме.

– Верно.

– Значит, у них больше денег, чем у вас?

– Но не будет, если мы с твоим папой этому помешаем. – Суцзы снова повернулся к старосте Льену: – Прошу вас, староста. Просто выслушайте нас.

Староста Льен покачал головой:

– Я не могу рисковать, навлекая на людей кару.

– Никакой кары не будет.

– Как вы можете дать гарантию?

– Потому что все рассказы обо мне – правда, – вмешалась Рин.

По ее рукам и плечам танцевала рябь огня, отбрасывая на лицо длинные тени. И это придавало ей нечеловеческий облик.

На лице старосты Льена мелькнуло удивление. Рин догадалась, что, несмотря на все слухи, он до сих пор не верил в ее способности. И она его понимала. Трудно поверить в богов, поверить по-настоящему, пока не столкнешься с ними лицом к лицу.

Она заставила мугенцев поверить. И его тоже заставит.

– Они убивают тех девочек, потому что боятся, – сказала она. – А как же иначе? Я потопила остров в форме лука. Я могу уничтожить все вокруг себя в радиусе пятидесяти шагов. Когда мы атакуем, все будет не так, как раньше. Ни одного шанса на поражение, никакого возмездия не будет, потому что я не проигрываю. У меня есть бог. Нужно лишь отвести людей подальше. Остальное мы сделаем сами.

Челюсть старосты Льена уже не выглядела такой твердой и упрямой. Рин поняла, что победила. Видела по его глазам – он впервые задумался о чем-то, кроме покорности. Задумался о вкусе свободы.

– Вы можете устроить им засаду у северной границы города, – наконец сказал он. – Там живет мало людей, и мы сумеем их увести. Высокий тростник вас прикроет, а на одном этом поле разместится пятьсот человек. Они не узнают о вашем приближении, пока вы сами не покажетесь.

– Понятно, – отозвался Суцзы. – Спасибо.

– Но у вас будет мало времени, чтобы занять позицию. Каждые несколько часов они высылают отряд с собаками и обыскивают поля.

– Вычесывают вшей из волос, – сказала девочка. – Так они это называют.

– Тогда мы будем умными вшами, – произнес Суцзы. В его голосе явно слышалось облегчение. Теперь это уже были не переговоры, теперь они обсуждали стратегию. – И сколько у них людей?

– Около трех тысяч, – сказал староста Льен.

– Довольно уверенная оценка, – заметила Рин. – Откуда вы знаете?

– Мы же снабжаем их зерном. И знаем, сколько они едят.

– И вычисляете это по количеству зерна?

– Простая арифметика. Мы же не дураки.

Рин потрясенно поерзала.

– Ладно. Значит, три тысячи.

– Мы можем выманить их на две сотни шагов от города, если разделимся и отведем людей в поля, – предложил Суцзы. – Рин их не достанет и…

– Нет, – отрезал староста Льен. – Четыре сотни шагов.

– Может не получиться, – сказала Рин.

– Так сделайте так, чтобы получилось. Деритесь подальше от города.

– Я поняла, – сказала Рин, и ее голос отвердел. – Вы хотите дождаться освобождения, но при этом не пострадать.

Староста Льен встал, ясно показывая, что разговор закончен.

– Если вы проиграете, они придут за нами. И вы знаете, на что они способны.

– Это не имеет значения, – сказала Рин. – Мы не проиграем.

Староста Льен не ответил. Он молча и осуждающе следовал за ними взглядом, пока они не покинули хижину. Его дочь все так же позвякивала ножами, что-то мурлыкая себе под нос.

– Хорошо прошло, – пробормотала Рин.

– Еще как, – просиял Суцзы.

– Чему ты так радуешься? Он сделал задачу для нас в десять раз труднее и ничего не дал взамен…

– Неправда. Он дал нам разрешение.

– Разрешение? На кой нам сдалось его разрешение?

– Разрешение всегда нужно. – Суцзы остановился. Улыбка сползла с его лица. – Каждый раз, когда ты ведешь сражение у какого-нибудь города, ты ставишь под угрозу жизнь невинных людей. Твоя обязанность – их предупредить.

– Слушай, если бы все армии так себя вели…

– Нет, это ты послушай. Ты ведешь войну не за землю, а за людей. И если научишься им доверять, они станут твоим самым лучшим оружием. Будут твоими глазами и ушами. Естественным продолжением армии. Но никогда не подвергай людей опасности против их воли. Поняла?