Сергей Митрохин - Вратник

– Откуда это у вас?

– Кого-то узнали?

– Себя естественно…

– Ещё кого?

– По имени мало кого помню. Фото из летнего детского лагеря, а там все были приезжие, то есть из разных школ и даже городов…

Пристально, посмотрев на Романа, Серафима Львовна подумала: «Именно сейчас, в этот самый миг всё решиться и многое будет зависеть от этого алкаша.» Вопреки своему характеру, она вдруг проявила нетерпение и выдала свою заинтересованность:

– Девочку, стоящую с вами рядом, помните?

Взглянув на снимок, Зуев расплылся в улыбке. Оставаясь сидеть на стуле, женщина подалась вперёд и продолжила:

– Вижу, что вспомнили. Назовите её имя?

Но как не силился Роман, напрягая мозг, а память всё же подвела его:

– Нет, не помню… Что-то необычное. Далёкое во времени… Чудное имя какое-то.

От нетерпения, Серафима Львовна заёрзала на стуле:

– Может Василина?

Неожиданно Зуев вспомнил и имя девочки, и летний лагерь, и какой-то неземной взгляд её глаз:

– Точно! Василина! Васька! Мы её Васькой называли. А что такое?..

Вернув фото, он вопрошающе посмотрел на собеседницу:

– Почему она вас интересует? Что-то случилось?

Пряча снимок в папку, женщина облегчённо выдохнула:

– Почему из остальных ребят, запомнили именно её?

Вздрогнув, Роман опустил глаза и бессвязно забубнил себе под нос:

– Ну… Мы… То есть…

Серафима Львовна повысила голос:

– Что вы мямлите… Говорите, не стесняйтесь.

Не смея поднять глаза, Зуев тихо ответил:

– Первый поцелуй…

Приподняв папку перед собой, женщина в такт своему голосу начала ею размахивать, и каждое последующее слово зазвучало словно она прокурор, на Нюрнбергском трибунале:

– Здесь собрана вся ваша жизнь, от рождения до этого момента. Где родились, кто родители, первый день в школе, летние лагеря, армия, работа в органах, смерть родителей, женитьба, развод, переезд после размена родительской квартиры в тесную хрущёвку и пьянство, пьянство, пьянство… И как следствие вас турнули из полиции с «волчьим билетом». Прошло почти полгода, а вы скатываетесь и скатываетесь… Согласитесь, вы ничем незаслуживающий моего внимания человек.

Опешив и от тона собеседницы, и от прозвучавших упрёков, Роман поднял глаза и возмутился:

– Тогда, что вам от меня нужно, если я такой никчемный? Объяснитесь…

Крепко, ухватив удачу Серафима Львовна не собиралась выпускать её из рук:

– Не хамите Зуев. Наберитесь терпения. Так вот… Вы Роман заинтересовали меня лишь потому, что запечатлены на этом снимке. Вас единственного, кто изображён на фото, удалось разыскать. Вдаваться в подробности я не могу, а вот помощь мне ваша нужна. В чем, заключается помощь? Вы должны опознать Василину. То есть, при встрече с ней сказать нам, тот ли это человек.

Искренне не понимая, помощи ли просит собеседница или приказывает, Роман ответил:

– Как я могу её узнать? Мы не виделись пятнадцать лет. Она поди красавица. Я её после лагеря не встречал. Смена закончилась и контакты прекратились. Пятнадцать лет прошло. Тогда ей было лет тринадцать-четырнадцать…

Глубоко, вздохнув Серафима Львовна, заговорила размеренным и даже смиренным голосом:

– И всё же нужно попробовать. Есть подозрение, что девочка внешне не изменилась. Она не повзрослела и не постарела. Ей и сейчас на вид, как вы выразились тринадцать-четырнадцать лет.

Взглянув в изумлённое лицо Зуева, женщина на мгновение замолчала, потом заговорила вновь, но уже повышая децибелы своего голоса:

– Не смотрите на меня так Роман, слышите… Не смотрите. Я ещё в своём уме…

Достав из папки стопку пожелтевших фотографий, Серафима Львовна передала их мужчине:

– Посмотрите лучше, вот на это.

Вновь в руках Зуева оказались фотоснимки, но на этот раз целая подборка. По качеству, а также изображенным на фотографиях сюжетам они относились к двадцатому веку и везде в центре композиции присутствовала Василина. На одних снимках девочка позировала в окружении матросов, у которых на ленточках бескозырок читалась надпись «Аврора», на других стояла на заре пионерского движения в повязанном на шее галстуке, далее были несколько снимков Василины с улиц блокадного Ленинграда, а заканчивалась подборка фотографией из пионерского лагеря «Артек», где юные пионеры на групповом фото окружали «Дорогого Леонида Ильича».

Не скрывая изумления, Роман вернул снимки и задал женщине логичный в данной ситуации вопрос:

– Чья-то гениальная шутка? Неплохой монтаж…

Спрятав фотографии, Серафима Львовна ответила серьёзным голосом:

– Это мы и пытаемся выяснить. Она ещё засветилась в кинохронике одной из майских демонстраций на Красной Площади в конце тридцатых годов двадцатого века. Киноплёнку, которой много лет нелегко подделать это не цифровые видеофайлы…

Слушая пожилую женщину, Зуев не мог поверить, что терпит весь этот бред… Не выдержав, как ему казалась издевательств над своим разумом, Роман резко встал в полный рост и возмущаясь прикрикнул:

– Что за шутки?! Дамочка, у вас с головой всё в порядке?!

Уставшим голосом, Серафима Львовна ответила на эмоциональный выпад собеседника:

– Успокойтесь и сядьте обратно. Не мельтешите перед глазами. Я уже говорила… С головой, у меня всё в порядке, уверяю вас…

Опустившись на стул, Роман не смог успокоиться, и от возмущения его начало трясти. «Что за глупый розыгрыш – думал он – нонсенс какой-то.»

Исподлобья, он пристально посмотрел на женщину и заговорил грудным голосом:

– Для шуток и розыгрышей вы выбрали не самое моё счастливое утро. Я не расположен разделить с вами веселье. Если у вас на этом всё, то я лучше пойду.

Собеседница Зуева, прекрасно его понимала, если бы ей вот также с самого утра капали на мозги, то она послала бы всех, не взирая, что она женщина, на три весёлых буквы. Тем не менее, еле сдерживая эмоции, Серафима Львовна заговорила негромким голосом:

– Не горячитесь Роман. Я вас не разыгрываю. Это не в моих правилах. Уделите мне ещё минутку, только пожалуйста помолчите. Вы начинаете меня раздражать…

Посмотрев на часы, Зуев произнёс:

– Хорошо. Говорите.

Всё тем же спокойным и приглушённым голосом, она терпеливо начала давать пояснения:

– Одно дело фотографии и кинохроника, другое, увидеть человека воочию. Согласитесь, люди имеют только им присущие движения, жесты, тембр голоса, которые не меняются даже с возрастом, а интересующий нас объект, вроде, как и не повзрослела…

Сохраняя приличие, Зуев не только не верил женщине, но и мысленно посмеивался над ней. Предъявленные фотографии не внушили ему доверия. Технологии так далеко шагнули, что подделать фото может даже бабушка, если внуки помогут. Однако Роману всё же стало интересно чем всё закончится. «Человек старается, что-то рассказывает, фотки протягивает, – думал он – и не лень ей с самого утра разыгрывать комедию. У дамочки совсем видать крыша поехала. Где меня держат, в каком районе Москвы, и сколько интересно отсюда до дома пилить?»