Максим Виноградов - Проводник в ад

Стальная дверь громко хрустнула, встав на место, лифт натужно загудел, поехав вниз. Кабина поражала размерами: две фигуры казались в ней маленькими букашками. Шириной с десяток метров, высотой под пять, лифт с легкостью вместил бы в себя целый танк. А возможно, именно для этого его иногда и использовали.

Ханс посмотрел на спутника, прислушиваясь к пронзительным звукам работающих движителей. Вольф стоял ровно, невозмутимо поглядывая на панель управления. Там располагались всего три кнопки: поверхность, технический этаж и тюрьма. Друзей интересовал именно последний пункт.

Оборотень расстегнул плащ, запахнутый по холодному времени. На улице царила настоящая зима, начало декабря выдалось морозным, снежным. Ханс стянул шарф, стряхивая остатки ледяной пурги.

Лифт ехал долго, прошло уже несколько минут неспешного спуска. Оставалось только догадываться, на какой высоте под землей находится конечный этаж. Напарники ехали молча, все важное обсудили заранее, хотя молодого дознавателя до сих пор тревожил вопрос: а знает ли он, чего, собственно, сам хочет от этого визита?

Вызволить заключенного? Пожалуй. Тем более, на это имелся документальный приказ самого канцлера Рино. Но просто выпустить – это еще пол дела. Нужно обставить все так, чтобы спасенный понимал, кому обязан освобождением. Только в таком случае выход Рихтера из тюрьмы имел смысл.

Да, Нергал Рихтер, прирожденный талантливый убийца, не имеющий в этом ремесле равных. Настолько же хорош, насколько и независим. Управлять им напрямую невозможно, ровно как и заставлять. Тут нужно действовать тоньше, исподволь. Сыграть в тонкую непростую игру, провести глубокую вдумчивую комбинацию… Только тогда ассасин превращается из неудержимой стихии в надежное орудие.

Отыскать Нергала оказалось не просто, «друзья» упрятали на славу. Тюрьма Шпандау – одно из самых секретных и малодоступных мест во всей Пруссии. По меткому выражению канцлера, туда попадают те, кто «больше не нужен на этом свете». За более чем двухсотлетнюю историю из мрачных казематов учреждения на волю не вышел ни один заключенный. Единожды попавший туда, считался как бы умершим, хоть и мог еще долго влачить жалкое существование в подземных застенках.

«Интересно, знал ли небезызвестный Людвиг ван Персиус, как будет использован его великий архитектурный дар?» – размышлял Краузе, дожидаясь прибытия в пункт назначения.

Шпандау расположилась в северной части Республики, почти на побережье Балтийского моря. На поверхности комплекс охранялся с помощью целой военной базы, приспособленной под пограничные нужды. Высокий многоугольник стен скрывал за собой мрачные коробки казарм, учебок и штабов, соединенных длинными проходами. Широкий заснеженный плац с марширующими новобранцами, посадочная вышка дирижабля, технический ангар с техникой и каменный памятник бывшему узурпатору Вейсману – все необходимые компоненты военщины присутствовали на своих местах.

Возможно, не многие из служащих догадывались, что в неказистом, хорошо охраняемом здании на задворках базы, расположен спуск глубоко под землю, в тюрьму, из которой невозможно сбежать.

Ханс поежился: вся эта военщина, канцелярщина и прочая бездумная бюрократия нагоняли тоску. Нигде не чувствуешь себя таким беспомощным винтиком системы, как среди серых однообразных казарм, возле толп безликих, одинаково одетых и подстриженных солдат, бессмысленно и безысходно разгребавших с плаца падающий стеной снег.

Кабина дернулась, остановившись, раздумья дознавателя оборвались на не самой приятной ноте. Дверь заскрежетала, отползая в сторону. Взгляду предстала широкая комната без всякого намека на мебель. Двое бойцов несли караул возле лифта. Тот, что ближе, едва заметно кивнул, указывая на одну из многочисленных дверей в противоположной стене.

– Кабинет начальника? – уточнил Краузе, проходя к двери.

В ответ постовой лишь заученно мотнул головой, словно заправский робот.

– А говорить вам что, запрещено? – пробурчал Вольф.

Голова качнулась отрицательно, на лице солдата не появилось и тени улыбки.

Друзья протиснулись в указанный проход, оказавшись в тускло освещенном коридоре. Прямая каменная кишка с несколькими побочными ответвлениями привела путников к монументальной двери, стальная табличка сообщила: «Вильгельм Баурлайтер».

Вольф поднатужился, рванув ручку на себя, дверь со скрипом ушла в сторону. Ханс шагнул в просторный светлый кабинет, нацепив на лицо дежурную улыбку.

Обстановка комнаты, хоть и вполне официальная, все же выдавала высокое начальство. Широкий стол занимал один угол, напротив располагался ряд из десятка стульев. Несколько шкафов обрамляли периметр, причем их содержимое менялось в зависимости от удаленности: ближе к хозяину располагалось хранилище напитков и посуды, потом шли полки, уставленные документами, а возле выхода расположились вешалки для одежды. Никакой роскоши, лишь одна большая картина напротив двери, изображавшая неизвестную Хансу женщину в довольно раскрепощенной позе. Тем не менее, здесь оказалось вполне уютно и светло, несмотря на одному Единому известную глубину под поверхностью.

Навстречу гостям из-за стола поднялся сам Вильгельм Баурлайтер – высокий, статный, седовласый вояка. Краузе заблаговременно ознакомился с личным делом начальника тюрьмы, внешний вид лишь подтверждал данную в бумагах характеристику: своевольный, не терпит противоречий, наслаждается властью и безнаказанностью. По слухам, любит издеваться над заключенными. На своей территории ни во что не ставит ни законы, ни мораль.

– Добрый день, господа, – слегка надменно приветствовал вошедших хозяин кабинета, – Чем обязан визиту?

– Спецгвардия, – Ханс протянул удостоверение, – Мы хотели бы повидаться с неким Нергалом Рихтером.

– О-о-о! – лицо Вильгельма искривилось в мечтательной усмешке, – Как же, знаменитый Нергал! Сейчас устрою, присаживайтесь.

Он указал гостям на стулья, а сам поднял телефон, отдавав в трубку несколько быстрых отрывочных указаний. Пока посетителя усаживались, Баурлайтер соорудил напитки, услужливо поставив бокалы на стол.

– Знаете, этот Рихтер – крепкий орешек! Замечательный экземпляр, – с интонацией ценителя продолжил начальник, – Обычно заключенные быстро ломаются, вынужденно прибиваясь к одной из тюремных банд. Бывает, становятся стукачами. Но этот… Сколько он тут? Чуть больше двух месяцев? А уже успел укокошить четверых, что излишне настойчиво предлагали сотрудничество. Его и ненавидят, и боятся. И ведь какой упрямый, непреклонный, вы только подумайте! Ничего-то его не берет…