Almerto - Самец

– Игорь тебе главного не сказал. Он использовал свою магию на тебе?

Непонимающе мотаю головой и лишь вспоминаю:

– Ну на нас напали эти… ну… граны, что ли?

Она удивленно всплескивает руками:

– Граны? Души?

Мотаю головой:

– Нет, ты что, у них были тела, и он их заставил онеметь, и на них стал показывать прямо мне…

Она рассмеялась:

– Это миражи. Граны нападают на нас, женщин. На самцов – никогда в жизни. Ты разотрёшь их в песок. Я не могу тебе всего и сразу рассказать и объяснить. Это очень долго и нудно. А ещё надо побывать хотя бы на одной войне, и тогда ты все поймешь. Не верь ни единому слову Игоря. Асита для того и оставила нас наедине. Она уже почувствовала, что Игорь тебя опутал ложью. И магию на тебя свою выпустил. Пошли. У нас мало времени. Надо, чтобы Игорь не заподозрил нас ни в чем. Запомни, в этой капсуле время идет в тысячу раз медленнее. Когда ты выйдешь, Игорь придет в эту комнату. Его секс будет ещё с тремя фрейлинами, он очень любит секс. Скорее. Там секунда будет как месяц. Я дам тебе знак, что уже пора выходить из капсулы. Асита всё рассчитала. Игорь будет думать, что наша мать тебя ненавидит за то, что ты самец. Не верь её отношению к тебе. Это для недругов.

Она вела меня темными коридорами и вдруг толкнула в темный угол. За мной вдруг что-то зашипело как зверь, и я, оглянувшись, увидел лишь лес. Наверное, никогда в жизни я так не удивлялся, как сейчас. Что это за капсула такая? Как минимум, я ожидал войти куда-то и затем хотя бы сесть, что бы сосредоточится о переходе. Но не таким вот варварским методом воткнутся в темный угол коридора.

Капсула.

Казалось, лес дышал человеческими вздохами, когда я шел по нему. Где-то ухала сова и отчаянно на визгливой ноте кричала на все лады неизвестная мне птица. Хотя, может, даже и не птица. Сам лес казался обычным. Дуб, клен, береза… вроде осина… Длинные корни огромного дерева с листьями по всем веткам от ивы, уже пугали своими объемными корневищами, на которые я не раз падал с непривычки. Никакой поляны, все сплошь в корневищах и кустарниках, из которых, казалось, нет выхода.

Одежда порвалась за полчаса. Ботинки чуть не в лохмотья, к вечеру они уже остались в каком-то корневище, и я облегченно вздохнул, присев на небольшой пенёк, думая, как теперь мне быть. Если бы я умел летать – то не так обидно было бы. Сестра послала меня сюда, не думая о последствиях. Это она у нас везде путешествовала, в отличие от меня. Я был всегда ботаником-шахматистом.

– Ты храманец? – вдруг спросил неизвестно откуда взявшийся голос. Мое тело передернуло от неожиданности и ужаса, и в то же время радости. Я замотал головой, пытаясь привстать, и тут же взвыл от боли в пятках. Корни были с шипами. Пришлось вновь сесть и замереть. Наверное, показалось. Но голос вновь спросил:

– Ты храманец?

Теперь я уже откликнулся бодренько:

– Я, наверное, храманец. Мне так сказали.

Сбоку зашуршало, и я повернулся на шум всем телом. Из кустов вышел, по-медвежьи ковыляя, огромный мужчина.

– Я тоже храманец. Париту. А тебя как звать?

Я протянул руку и представился:

– Савелий, Сава.

Тот кивнул и тут же нахмурился:

– Значит, самец.

Он посмотрел на меня грустно и, вздохнув, пояснил:

– Спрятали тебя, видимо, в каком-то из миров. Самцов стараются все убить. Вас очень мало. И чаще всего у всех это и получается.

Я зло бросил:

– Если я храманец и самец, то кто тогда ты?

Он улыбнулся лишь краешками губ:

– Я равновесие. Судья. Как хочешь, так и называй. На меня никто не охотился. Магии море…

Он замолчал и затем охотно добавил:

– Я защищаю самцов. Королеве нужны воины и тем более самцы. Чистейшая кровь. Королева так и не смогла родить, ни самца ни принцессы.

Пришлось выдохнуть и кивнуть. В голосе Париту я слышал уважение к королеве и горечь от того, что ему действительно жаль это признавать, но так уж вышло. Пришлось предложить:

– Так выберете другую королеву, пусть родит, или уже родившую самца.

Он вдруг подхватил меня на руки и сказал с натяжкой:

– Да никто не сможет наладить того мира с другими мирами, как наша Асита. Ты сам не понимаешь, о чем говоришь. Видишь, тебя спрятали. Наша раса слишком сильна и мудра благодаря нашей королеве.

Я было дернулся в его руках, но подумал и расслабленно припал к груди Париту. Если несет, то, наверное, чувствует мое плохое состояние. Париту уже говорил о другом, ворчливо добавляя, видимо, уже для себя:

– …думал, что никто не придет, а вон ты пришел. Надеюсь, никого не принесет к нам больше. Сама королева, видимо, позаботилась обо мне… Спасибо ей скажу на алтаре.

Недоуменно смотрю на властное лицо Париту и спрашиваю, когда он, преодолев черту леса, вышел на поляну и посадил меня на траву, вытирая пот со лба.

– Алтарь?

Он быстро кивнул мне, оглядевшись, улыбнулся вдруг во все лицо и махнул в сторону. Я посмотрел туда и сам улыбнулся. Там стоял небольшой домик. Ну, в России это назвали бы особняком. Трехэтажный кирпичный дом, обнесенный кованым забором. Острые шпили с крыш смотрели в небо, словно вонзаясь в небесную высь всеми двенадцатью иглами. Пересчитав их зачем-то снова, я вдруг успокоился. И впрямь, отчего-то стало спокойно и хорошо на душе.

– Идти сможешь?

Я пожимаю плечами и пробую встать. Париту тотчас подставил плечо. Пришлось опереться на него и, наконец, после трех шагов и моего спотыкания, Париту вновь взял меня на руки и понес уже к особняку.

– Я чуть левее взял, так бы к самим воротам вышли бы, – сказал он виновато.

Быть на его руках было приятно, надежно и уютно. Запах пота от Париту был также приятен, и хотелось даже потрогать его всего… Неожиданно пах окаменел… С ужасом стараюсь себя отвлечь кустарниками, что в стороне от нашей тропинки. Почему же я кружил столько по лесу?

Грудь у Париту мощная и широкая, руки бережно придерживают ноги и спину. Он держит меня вообще ровно и как-то слишком бережно. На миг в голове замирает картина, как я целую грудь Париту, он спит, а я втайне любуюсь им. Мотаю головой, пытаясь унять свое возбужденное состояние.

У ворот он ставит меня на землю, и я кое-как иду за ним в дом. Три ступени в дом, по бокам от входа в дом по две колонны. Как ни странно, но я вижу колодец во дворе. Сердце защемило от воспоминаний, когда мы ездили на дачу с семьей.

Париту тянет меня за руку в дом, и я охаю от невиданной красоты. Словно в галерею попал. Красивые пейзажи и не менее красивые портреты мужчин и женщин. Париту, улыбаясь, смотрит на меня и вдруг хмурится, поглядывая в сторону лестницы.

– Если бы я не знал, что Асита не может иметь детей, то поставил бы на кон вон того юношу твоим прапрапрадедом. Смотри, ты вылитый предок нашей королевы.

Он подвел меня к лестнице, и я с замиранием в сердце посмотрел на красивое лицо юноши, что сидел на гнедом коне, расслабленно чуть откинувшись назад на высокую луку, что по идее идет на женское седло. Кивнул ему насмешливо и заметил: