Сергей Ким - Врата. Книга 2. Далекое Отечество

Имел ли Вяземский что-то против публичных казней? Ничуть. Другой мир, другие нравы. Тем более что атаковавшие город мятежники уж всяко не были невинными агнцами и своё наказание вполне заслуживали. Возможно, это и было негуманно, но уж не более негуманно, чем участь горожан, которая ожидала бы их в случае захвата города.

К возвышению проследовала принцесса в сопровождении почётного эскорта дюжих воительниц и скромно одетого парня с чем-то вроде папки в руках. Афина остановилась чуть поодаль, а её спутник взошёл на возвышение, открыл папку и зашуршал бумажными листами. А затем приложил ладонь к горлу, неожиданно громко прокашлялся, и его голос, явно усиленный магией, разнёсся над всей площадью:

– Жители славного Илиона, – уже привычно забормотала перевод Ливия. – Здесь и сейчас по закону Новоримской Империи и по слову восьмой наследницы имперского престола принцессы Афины Октаво будет свершено правосудие над преступниками, прегрешения коих тяжелы и ужасны. А именно…

Далее глашатай поименовал каждого из приговорённых, вменив им в вину разбой, грабежи, убийства свободных граждан, посягательство на жизнь имперских военнослужащих, посягательство на честь свободных женщин и мятеж.

– Согласно кодексу Тиберия, карой за подобные преступления является только смертная казнь! Поскольку осуждённые не принадлежат к титулованному или нетитулованному нобилитету, им оказана милость, и распятие заменено усекновением головы. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит!

Каждый из палачей сделал по пять ударов топором, и в считанные минуты казнь была окончена. Горожане, негромко переговариваясь между собой, начали расходиться. По ним нельзя было сказать, что они как-то бурно радовались отрубленным головам или бесновались от вида крови, но ворчание толпы было одобрительным – горожане Илиона явно считали, что осуждённые вполне заслужили подобную участь.

Вяземский за действом наблюдал спокойно, без особых эмоций. Казнь есть казнь, смерть есть смерть.

– Как впечатления? – осведомился Вершинин.

– Никак, – равнодушно пожал плечами Сергей. – Они в своём праве.

Что тут сказать-то? Между смертельной инъекцией и отрубанием головы разница не так уж и велика. И уж всяко лучше так, чем побивание камнями толпой. А казнь как таковая… Этим на Земле промышляют и вроде бы тотально гуманистические и чудовищно демократические страны. А другие сажают массовых убийц и террористов в одиночные камеры санаторно-пятизвёздочного типа, да ещё и планируют со временем выпустить. Так что казнь – это, конечно, не совсем хорошо. Но иногда такое наказание более чем оправдано.

Разведчики подошли к Афине.

– Ваше императорское высочество, – отсалютовал Сергей принцессе.

– Сир Вяземский.

Ливию и Эриксона она уже сто раз видела до этого момента, а одетый в простой полевой камуфляж и сменивший генеральскую фуражку на чёрный берет Вершинин явно не заинтересовал высокородную особу. Да и, признаться, на фоне разведчиков, экипированных в яркую новенькую форму, генерал смотрелся откровенно бледно, а звёзды на погонах принцессе мало что говорили.

– Прошу принять извинения за несколько чрезмерные действия в отношении ваших воинов, – тщательно взвешивая слова, произнёс Сергей.

Тут ведь такое дело – раз уж та агрессия прошла сходу, то глупо за неё извиняться. Как и за действия в целом. А вот принести извинения за то, что именно «погорячились» – это вполне оправданно.

– В этом нет нужды, – отмахнулась Афина. – Я прекрасно вас понимаю, поэтому считаю, что не нужно делать из этого эпизода что-то громкое. Я приказала своей воительнице принести свои извинения лично – думаю, этого будет достаточно.

– Вполне, – кивнул старлей.

– Что касательно ваших граждан? Вы нашли ещё кого-нибудь?

– Двоих, – не стал скрывать подобную информацию Вяземский. – Впрочем, одна пожелала остаться в городе, и мы не стали уводить её силой.

– Право каждого свободного гражданина, понимаю, – совершенно серьёзно произнесла принцесса, а вот Сергей от подобной серьёзности едва не рассмеялся. – Однако, чтобы в будущем подобных… недоразумений более не возникало, я готова принять все возможные меры. Однако мне бы хотелось увидеть ответные шаги и от вас.

– Безусловно, ваше высочество. Мы… Я получил новые распоряжения от своего командования, так что мы можем продолжить наши переговоры.

– Прекрасно! – Афина хоть и попыталась, но не смогла скрыть своего воодушевления. – Проследуем в магистрат?

– Конечно, – кивнул старлей и, подумав, предложил: – Не хотите ли проехать до магистрата в нашей машине? С кем-нибудь из своих воинов, разумеется.

– Хм… Я приму ваше предложение, сир Вяземский, – принцесса дружелюбно улыбнулась. – Мира, Юна – за мной.

По сравнению со старыми моделями бронетранспортёров, «Гиена» была штукой весьма комфортабельной – вместо жёстких, маленьких и неудобных сидушек для десанта, в её салоне имелись вполне комфортабельные автомобильные кресла с хитрой подвеской, которая должна была уберечь от травм в случае подрыва.

Мимоходом Сергей отметил, что, несмотря на выказываемое доверие, Афина особо не расслаблялась, поэтому с собой взяла не кого-то из своих бой-баб, которые в тесноте БТРа особо не развернулись бы, а двух девушек помельче и погибче.

Сама же принцесса с нескрываемым интересом осматривала внутренности бронемашины. Но в отличие от того же Полакса, которого приводило в восторг почти любое устройство землян, Афина мыслила куда более рационально:

– Интересно… – произнесла девушка, усевшись в салоне и оглядываясь по сторонам. Постучала костяшками пальцев по металлической обшивке. – Броня. Он предназначен для того, чтобы безопасно подобраться к крепости? Это осадный самоход?

– Нет, броня предназначена для того, чтобы доставлять пехотинцев на поле боя, – ответил Вяземский. – Это транспорт.

– Бронированный транспорт? – удивилась Афина. – Какое расточительство!

– Эта броня – минимально допустимый предел защиты от лёгкого оружия в бою. Обычные наши транспортные машины не бронированы.

Сергей решил, что такая информация – секрет Полишинеля и утаивать её нет никакого резона. Как только Афина увидит танки и обычные «Камазы» – сообразит и сама, она ведь отнюдь не глупа.

– И как далеко можно уехать на таком самоходе? Три мили? Пять?

– Пятьсот, – невозмутимо ответил старлей, мысленно переведя запас хода в восемьсот километров в римские мили. Ну, в земные римские мили, разумеется.

Принцесса поперхнулась и закашлялась, хотя и попыталась сделать вид, что это она сама по себе, а не от удивления. Но, судя по её задумчиво-ошарашенному лицу, она уже представляла себе тактические возможности подобных устройств.