Всеволод Мартыненко - Пойнтер: Собачий глаз. Белое солнце Пойнтера. Пойнтер в гору не пойдет

– Разумеется, вы вправе отказаться. Тогда мы подыщем другое занятие, не столь почетное и обременительное… – встрял светлый.

Ну-ну. Знакомое предложение. Напоминает обычную капральскую уловку: «А кто тут не хочет батат чистить? Тех нужники ждут не дождутся!» Так вот, не дождутся. Ни за что не дождутся хлыщи высокородные, чтобы Пойнтер поддался на такую простую подначку.

– Разумеется, почту за честь возложить на себя столь важную миссию. – Тут мне в голову пришло еще кое-что. – Позволено ли мне будет узнать, кто разделит ее со мной?

Вопрос не застал высокородных судейских врасплох. Обычная эльфийская непробиваемость сочеталась здесь с изрядным профессионализмом. Так что, похоже, ответ у них был заготовлен уже давно.

– От Инорожденных Дня целесообразно будет направить высокородную Леах. Как развившую исключительную общественную активность. – Может быть, мне в очередной раз показалось, но в голосе темного Арбитра прозвучала довольно издевательская нотка.

– Согласен. Высокородной ау Риер давно пора проявить в деле свои выдающиеся задатки, – неожиданно присоединился светлый арбитр. С не меньшим, на мой взгляд, ехидством.

Ага. В переводе на общедоступный это означает: «Доносчику – первый прут». Или Лесная и до меня надоела тут всем хуже скипидарной вони, и немало пострадавших обрадуется поводу сбыть ее подальше?

Арбитры еще немного посовещались между собой, и темный изрек:

– Полагаем, что полутора суток на сборы вполне хватит. Инспекция срочная, ехать придется верхами, лишнего и слуг с собой не брать.

При последних словах общественно активную светлую эльфь перекосило, как фальшивого паралитика на паперти храма Победивших Богов. Похоже, я перестал быть основной мишенью. Во всяком случае, этот удар точно направлен именно на нее.

– Так что отбытие от ворот Забвения послезавтра в полдень, – это они едва ли не хором выдали.

А вот тут рикошетом зацепило и меня. «Кто от Забвения Ворот в Мекан, в поход уйдет, тот будет бит, убит, забыт, тот точно пропадет…» Ворота Забвения памятны всем, кому пришлось побывать в топях Мекана и на равнинах Тесайра. Болотные умруны, эпиорнисовая кавалерия Мага-Императора Теса Вечного. И боевые кадавры, клятая пропасть боевых кадавров, вполне исправных и сломанных напрочь, с заклятиями-ловушками, спрятанными под броней отступающим противником…

Одна из этих ловушек стоила мне моих прежних глаз и дала намертво приклеившуюся кличку, вошедшую ныне в официальное титулование Ночного Властителя.

С тех пор я не то чтобы стал намного осторожнее, но научился хоть немного думать о последствиях. И сейчас самое время сделать кое-что, дабы малость обезопасить жену на время своего отбытия. Особенно если учесть изрядные шансы не вернуться из поездки. Мекан так просто не отпускает, неважно, война или мир на дворе. А Низкая клятва собственность супругов не объединяет. Она – лишь договор о взаимном непричинении вреда…

– Прежде чем неотложные дела заставят меня покинуть владение Стийорр, я хочу совершить Высокую клятву со своей женой, высокородной Хиррой! – Кроме слов согласия, от меня теперь мало что ожидали, и оттого сказанное застало всех врасплох.

Кроме самой моей супруги, конечно. Она уже привыкла за недолгие месяцы замужества к полной непредсказуемости моих вывертов. Не говоря уже о событиях, которые привели к этому браку…

Да и что делать в столь торжественных случаях, моя высокородная знала лучше. Вот и сейчас невозмутимо, будто заранее отрепетировав, она направилась к алькову за алтарем и распахнула в нем створки окна, выходящего во внутренний дворик. Четырехчасовая ветвь Семейного Древа как раз была на подходе. Точнее, внутренний контур замка, поворачиваясь сообразно времени дня, подвел алтарный выступ к ветви окаменевшей секвойи, что высилась в центре внутреннего дворика.

У светлых эльфов в замках стоят живые деревья, у темных – такие вот, превращенные в камень. И у тех, и у других они богато украшены драгоценностями, искусно покрыты резными или тисненными по живой древесине узорами. Собственно, Семейное Древо – главная родовая реликвия. Алтарь лишь опосредует обращение к ней, содержа в себе землю из-под корней и заключенный в хрустальную сферу черенок.

Лучшей реликвии для столь важного соклятия не отыскать. Конечно, есть еще храмовая семерка, да кто ж меня теперь к ней подпустит!

Не знаю, что на меня нашло, но во всеуслышанье прозвучало:

– Клятва будет совершена на Семейном Древе. Если, конечно, у присутствующих не найдется при себе более сильных артефактов, способствующих соклятию.

– Найдется, найдется, – закопошился дед, опуская огромную кисть в немалую же поясную сумку. – У меня в хозяйстве завсегда пара полезных камушков отыщется.

Он сделал шаг вперед, раскрыл ладонь над передней полкой алтаря и отступил назад. На гладкой поверхности остались два асимметричных угольно-черных камня размером с индюшачье яйцо, граненых и являющихся зеркальной копией друг друга.

Я оглянулся, пытаясь по лицам понять, что это – безобидная шутка выжившего из ума старика или нечто худшее? На лицах этих застыл священный ужас. Даже Хирра полуоткрыла рот от обалдения. Все присутствующие, кроме меня, уставились на каменные груши со смесью обожания и страха.

– Зерна Истины! – казалось, это был общий выдох.

Все они – Ночные, Дневные, Древнейшие, вне зависимости от цвета или его отсутствия – опознали непонятный магический артефакт с первого взгляда. Что, эти штуковины посильнее Семи Реликвий будут?

Ответ не заставил себя ждать.

– Восьмая Реликвия! Не запятнанная Войной Сил! Единственная, не павшая во власть людей! – казалось, Леах сейчас взорвется, но бешенство ее мгновенно перекипело в полное бессилие. – Этому…

Вот, значит, как. Судьба своего не упустит, что загадаешь, тем и отметит. Лишь бы справиться с ее подарочком. Теперь общее остолбенение перешло на меня, прочие же стали потихоньку от него освобождаться. Первой, к чести нашей семьи, отошла от шока Хирра.

Моя высокородная решительно протянула руку над алтарем. Делать нечего, оставалось только повторить то же самое, как и при первом соклятии. Но теперь текст давно уже втайне затверженной клятвы вел я.

– Се Высокая клятва!

– Высокая клятва… – отозвалась жена.

Радужно-переливчатое свечение окутало Восьмую Реликвию и наши руки над ней. Мерцающей струйкой оно потянулось к хрусталю, укрывающему черный черенок с металлизированными платиной листочками, перекинулось на вплывшую в окно ветвь Семейного Древа, обтянув ее, а затем и весь ствол муаровыми узорами света.

Следующие слова шли уже не так легко.

– Даю зарок во всем и всегда делить судьбу и владение соклянающейся со мной.