Александр Кауфман - Первая заповедь

Шакнир рассмотрел жителя озера внимательнее. Он очень напоминал человека, но кожа была голубоватой, нос сплющенным, уши большими, круглыми и прижатыми к голове. Между пальцами рук и ног имелись перепонки, а сами пальцы были тонкими, длинными и заканчивались толстыми острыми когтями.

– Вот, держи, – Шакнир протянул ножку тетерева. – Для себя берёг, но ладно уж.

– Ох, спасибо, давно мечтал! Плохо мне удаётся ловить их, да и с огнём я не очень дружу, сам понимаешь, – голубоватый рвал зубами остывшее мясо. – Кстати, меня зовут Аннариит-Ломо, можно просто Ан. Я лесной дух. Живу-то я в озере, конечно, но отношусь именно к лесным, озеро ведь в лесу.

– Ясно, лесной дух. А я Шакнир.

– Очень приятно, – голос Ана был немного неприятным, шершавым, словно скрип гальки, но вполне дружелюбным. – Пока я ем, расскажешь мне, что происходит во внешнем мире? Последние новости я слышал, пожалуй, лет шестьдесят назад, когда сюда случайно забрёл заплутавший охотник.

Шакнир, припоминая, что произошло за последние полвека, принялся сумбурно рассказывать духу свежие (для него) новости – долгий мир в Империи, правление Ронана II Килкита, достижения людей и Горных в науках, установление дипломатических связей с Патаром, новые законы и уложения. Ан, когда пришла его очередь, поведал о жизни лесного духа, скучной и однообразной. По его словам, лет триста назад он действительно мог своим дыханием смести сотню воинов в латах, но сейчас лес слабел. Это было неизбежно – магические потоки не инертны, они постоянно перемещаются, как по естественным причинам, так и в силу созданных человеком возмущений в Эфире. Магия уходила из леса, а с ней теряли силы и духи. Те, кто жил на окраине леса, питались верой людей и ещё что-то могли, такому же, как Ан, обитателю чащобы, оставалось лишь ждать неминуемой участи – когда потоки совсем иссякнут, он станет обычным лесным существом, лишённым и тени колдовских возможностей.

– Правда, ходят слухи, что в сердце леса дремлет волшба настолько древняя, что и самые сильные из нас не суются туда, – закончил рассказ Аннариит-Ломо, вращая белёсыми рыбьими глазами. – Там у них свои хранители леса, облик которых настолько противен даже нашему глазу, что и говорить не хочется.

– А про лесной народ – правда? – осведомился Шакнир.

– Ага. Но они редко выходят на разговор. А спрятаться могут так, что человек в жизни не найдёт их. Они плоть от плоти леса, чуют его так, как даже нам не дано.

– И как они выглядят?

– Если вдруг встретишь – узнаешь, – хитро улыбнулся лесной дух. – А нет, значит, не судьба. Дай руку.

Убийца, уже убедившийся, что дух не желает зла, протянул левую руку. Аннариит-Ломо задрал рукав балахона и положил перепончатую ладонь Шакниру на предплечье. Шакнир почуял дыхание магии, кожу обожгло холодом, и увидел на руке рисунок, сделанный зелёным цветом будто бы тонкой, с волос, кистью – переплетение узоров и орнаментов, странные знаки и символы, в которых угадывались не то цветы, не то невиданные звери.

– Это наш знак, – объяснил Ан, – любой лесной дух поможет тебе, почуяв его. Но веди себя пристойно. Не бери от леса больше, чем потребуется.

– Хорошо. Так и делаю, – серьёзно и с благодарностью ответил Шакнир.

– Вот и славно. Ладно, Шакнир, спасибо за угощение. Спи, спи. Я постерегу. Мне-то спать необязательно. Утром ещё поговорим – давно я не вёл таких увлекательных бесед!

Шакнир, тоже отлично проведя время (дух действительно оказался отличным собеседником), вернулся на лежанку и вновь уснул. Мимоходом он подумал, что Ан вполне может обидеться на недоверие – Шакнир всё-таки оставил охранное заклятие действующим. Но жизнь научила убийцу, что осторожность никогда не бывает лишней.

Остаток ночи прошёл без происшествий. То ли в лесу было спокойно, то ли Аннариит-Ломо действительно взял на себя обязанности часового, но Шакнира никто не потревожил, и он великолепно выспался. Поднявшись на рассвете, он позавтракал мясом и лепёшкой, запив нехитрую снедь остывшим, но настоявшимся травяным отваром. Вышедший из озера Ан примостился рядом, на аккуратном прямоугольном камне, один из которых служил сиденьем и Шакниру. Он ещё вчера обратил внимание на их явно рукотворное происхождение.

– Послушай, дух лесной, – начал убийца, дожёвывая мясо, – а что это за камни? Явно не природа их сделала.

– А это неведомо никому. Они древнее и меня, и всех, кого я знаю, – при свете дня лесной дух выглядел ещё более невзрачным, чем ночью. Кожа его отливала нездоровым серым цветом. – Может, творение Первых, а может, даже тех, кто был до них.

– А что, Первые на самом деле и не первые вовсе? – удивился Шакнир.

– Конечно, Шакнир. Самые старые духи леса говорят, что мир прошёл много кругов, всё уже повторялось, и всё, что происходит сейчас, когда-то уже бывало.

– Как это понимать?

– Я и сам толком не знаю, – признался Ан. – Смекаю, что они говорят о прошлых цивилизациях, но кто их разберёт?

– А почему всё же вас называют духами? Ты, насколько я вижу, вполне себе материальный, – убийца собирал вещи. Пора было выступать.

– Я-то да… Когда-то я выбрал такую оболочку. Сейчас, спустя почти шесть сотен лет, я могу покинуть её, но лишь ненадолго. Есть те, кто не привязывает себя к облику, они могут стать хоть зверем, хоть птицей, хоть деревом. Но на сравнительно небольшое время, – дух рассказывал с явным удовольствием, собеседника у него не было давно. – Есть некоторые из нас, которые презирают всякое тело, но и общаться с другими им очень сложно. Есть потерявшие разум, они могут вредить даже лесу, что противоречит нашей сущности. Таких мы стараемся… обезвреживать.

– Убивать? – заинтересовался Шакнир.

– Нет. Духа нельзя убить. Почти, – поправился Аннариит-Ломо. – Если ты сейчас воткнёшь в меня острый кинжал, физическое тело умрёт. Я буду вынужден выбрать себе новое, и только. Есть специальная магия, которую люди почти забыли… Только Лесные помнят её. И то не все – многие из них, знаю, принимают образ жизни людей, селятся в городах и посёлках. Как и Горные. Вы, люди, никогда не сможете завоевать всех, но ваша культура рано или поздно сделает это за вас. Вспомнишь меня, когда так случится.

– Боюсь, я до этого не доживу, Ан, – улыбнулся Шакнир.

– Как и я, – пожал плечами дух. – Убить нас почти нельзя, но сами мы умираем. Слабеем, чахнем, а когда магия окончательно покидает нас, со временем растворяемся в Эфире. – Может, погостишь ещё денёк? – Ан с надеждой посмотрел на Шакнира.

– Прости, но мне пора.

– Я и не рассчитывал на другой ответ, – Аннариит-Ломо осунулся и потускнел ещё больше. Серому стало жалко лесного духа, обречённого на медленное угасание в одиночестве. – Удачи, Шакнир. Уважай лес, и он не даст тебе пропасть.