Олег Ткач - Смертельный Дар. Безумства Королей

«Мы тут, словно в ловушке», – понял Роли, стараясь не производить ни звука. Это же понимал и Кэрик. Мужчина, оставаясь на четвереньках, подполз к краю ниши, попутно прихватив с пола свой кинжал. Роли во все глаза смотрел за Хмурым Кэриком, свесившимся из ниши почти что по пояс вниз. Секундное выжидание и резкий взмах. Звуки снаружи мгновенно стихли. Роли не сомневался, что кинжал угодил точно в глазницу. Эх, если бы он знал раньше, что вовсе не обязательно отделять голову от тела, чтобы упокоить мертвяка! Может, и Пятак был бы еще жив.

Девушка неожиданно замолчала. На какой-то миг Роли подумал, что она вовсе умерла. Что ж, не велика потеря. Он все равно не знал, кто она такая и почему Кэрик пошел к ней, хоть и не собирался. Да и как вообще он мог понять, что она была тут? Неужели расслышал ее шепот? Как бы то ни было, теперь вокруг была тишина, и они могли не опасаться непрошеных гостей. Через минуту Роли понял, как глупо он ошибался.

Холодная ниша резко заполнилась обжигающим теплом, словно они оказались не в промозглой пещере глубоко под землей, а в печи погорского кузнеца. Жар был настолько резким и сильным, что Роли закрыл глаза и прижал ладони к лицу, инстинктивно стараясь сберечь его. Жар спал так же быстро, как и появился, оставляя после себя приятное тепло. Роли растерянно открыл глаза, совершенно не понимая, что происходило вокруг. Это же сделала и девушка на полу, только вместо обычных глаз у нее оказались два зеленых огня, заполнивших нишу мягким зеленым светом.

Роли, не веря своим глазам, открыл от изумления рот. Незнакомка сделала то же самое.

А потом раздался громкий и мощный голос, который никак не мог быть голосом этой хрупкой девушки. После каждой фразы на знакомом Роли с детства языке она смолкала на несколько мгновений, а потом продолжала вновь, но голос каждый раз менялся до неузнаваемости, становясь то воплями старухи, то криком ребенка.

Роли оторвался от жуткого зрелища и посмотрел на Кэрика, а когда увидел, почувствовал, как живот стремительно наполнился ледяным обжигающим ужасом. Бесстрашный убийца Хмурый Кэрик с широкой улыбкой на грязном лице беззвучно повторял за девушкой каждое слово. Взгляд Ночного пылал безумством.

– Что значит – не смогли привести? – Оквус оторвал взгляд от бумаг, которые дотошно просматривал уже несколько часов. Документы принадлежали покойному Виамару и хранились до недавнего времени в потайном, тщательно охраняемом сейфе, искусно спрятанном в стене королевского кабинета. Лорд знал о существовании тайника, но даже не пытаться взглянуть на его содержимое при жизни короля.

«Всему придет свое время», – думал Оквус всякий раз, когда становился невольным свидетелем того, как Виамар убирал особо важные документы, принесенные канцлером, в сейф, воздух вокруг которого едва не искрился от сети мощнейших защитных заклинаний. И он оказался прав. Непростительная доверчивость племянников сыграла на руку Оквусу и дорого обошлась последним. Их время ушло, а его, наоборот, наступало. После долгих лет изнурительной службы Короне, сперва при своем идиоте-братце Мерге, а после при его сыне Виамаре, наконец-то он получил то, чего был достоин. Привыкший к своему месту, Оквус был похож со стороны на паука, невидимо сплетающего годами огромную сеть. Он, как никто другой, понимал, что происходило с его страной, и знал, как нужно было ей править. Увы, Мерг не слушал его советы, предпочитая опасные заигрывания с мэйрами и поражающие воображения, особенно на фоне загнанной в нищету и голод страны, роскошные праздники едва ли не каждый день за счет щедрых погорцев, которые позже предъявляли скрупулезный счет канцлеру Давора. Не стал его слушать и Виамар, которого он фактически привел к власти своими руками, продумав и организовав большую часть переворота.

Нет, надо было отдать должное, сперва племянник вел себя грамотно и тактично, прекрасно понимая, кому был обязан своему возвышению. В первые годы правления он без лишних вопросов заверял королевским словом каждое предложение Оквуса. Но потом начались проблемы. Виамар вошел во вкус власти и начал считать себя большим знатоком в управлении Давором, чем его дядя. Сперва это были вопросы, потом обсуждения, а после – открытые споры с приведением весомых доводов обеими сторонами. Кончилось все тем, что Виамар Трэйдор мог просто отказать очередному проекту канцлера, не объясняя причин вовсе. Оквус долго терпел такое отношение. Все же, стоило признать, некоторые проекты законов, отклоненные королем, были не самыми лучшими вариантами. Иногда и Виамар предлагал весьма стоящие решения. Так могло продолжаться еще долго, но тут в дело вступил Кразор.

Спор, навсегда расколовший отношения Оквуса и Виамара, возник из-за новой войны с церковниками. Канцлер считал, что со столь сильным врагом нужно было заключать перемирие, тем более что в этом возможном союзе были весьма очевидные выгоды для обеих стран. Виамар не признавал такую точку зрения, да и как он мог пойти на мир со страной, с солдатами которой уже успел встретиться на поле боя. Он видел своими глазами, на что были способны кразорцы, и отказывался даже от мысли начать вести с ними переговоры. В глубине души Оквус понимал своего племянника, но, как истинный политик и дипломат, знал, когда нужно было отбрасывать свои эмоции в сторону и переступать через собственное «Я» ради будущего своей страны.

Возможно, вдвоем с Долимаром им бы и удалось переубедить упрямого Виамара, но этот неблагодарный сукин сын поддержал короля именно в тот момент, когда Оквус так нуждался в его ответной помощи. Тогда канцлер с достоинством стерпел удар. Категоричность и единство в таком определяющем вопросе братьев не стали для него сюрпризом. Он давно понимал, что в самое ближайшее время ему вновь предстояло вступиться в схватку за власть – между ним и королем становилось все больше и больше противоречий. Но, Всеединый разорви их дурные головы, Долимар, всегда отличающийся здравомыслием и умением холодно просчитывать ситуацию, должен был встать на его сторону!

Этим решением братья подписали себе приговор, а канцлер привел его в исполнение.

Оквус бережно отложил в сторону исписанные листы. Он всегда с уважением относился к документам, будь это королевский указ с именной печатью или мятая записка доносчика. Как канцлер и рассчитывал, он не узнал ничего нового из этих тайных отчетов, переписок и договоров. Его шпионы недаром ели свой, отнюдь не скромный, кусок хлеба. Но было бы непростительной глупостью не заглянуть в бумаги покойного лично. Все же Оквус с должным почтением относился к Виамару, пусть и не разделявшему его позицию, но все же много сделавшему для его страны. Например, его согласие на возвращение статуса неприкосновенности к радэнским караванам Счастья, самолично отмененного Долимаром из-за якобы укрывавшихся там преступников Короны. Всеединый, если бы курсорус только знал, куда привёл запрет этих караванов! Не говоря уже о существенном для казны денежном потоке за проезд от благодарного Радэна! Знай он это, ему бы и в голову не пришло…