Екатерина Соболь - Дарители: Дар огня. Короли будущего. Игра мудрецов. Земля забытых. Сердце бури

© Е. Соболь, 2022

© ООО «РОСМЭН», 2022

Если вам скажут, что я, Олдус Прайд, ни в чем не виноват, не слушайте. В тот день я повел себя как последний болван. Но давайте я начну с самого начала. Порядок – вот что важно, когда рассказываешь о невероятных событиях.

Накануне дня, когда порядку в нашем королевстве пришел конец, я проснулся от оглушительного стука в дверь. Открыл глаза – и даже не сразу сообразил, где именно заснул. С королевскими посланниками такое случается: слишком много путешествуем. Стук продолжался, а я моргал, глядя в потолок, пока не вспомнил: я в какой-то унылой северной деревушке, сегодня канун Зимнего дня, а заснул я от усталости еще до заката – и прямо на диване. Свет за окном был вечерний, блеклый, значит, проспал я не больше часа.

– Господин посланник, проснитесь! – громыхал за дверью голос Седрига, хозяина гостиницы.

Я застегнул мундир (кажется, не на те пуговицы), схватил сумку, куда складываю все, что добыл для короля – такое без присмотра не оставишь, – и распахнул дверь.

– Там… на площади! – выпалил Седриг, тыкая в сторону окна. – Как из-под земли вырос!

Вид у него был такой бледный, что я молча бросился за ним.

На площади было людно: все готовились к завтрашней ярмарке Зимнего дня. Повсюду уже расставили столы с соком и пирогами, развесили еловые ветки. Вот только веселиться, кажется, так и не начали. Толпа была непривычно тихая – люди плотно обступили что-то в углу площади и глухо, угрожающе перешептывались. Я протолкнулся сквозь толпу – при виде моего мундира все давали мне дорогу – и обомлел.

Среди привычных, грубо сколоченных столов, за которыми жались притихшие торговцы, высилось что-то невиданное. Огромный, будто вросший прямо в землю прилавок из крепко переплетенных веток, уставленный чашками, блюдцами, вазами и корзинами. Кому все это принадлежит, было ясно сразу: скриплер сидел прямо на прилавке, свесив вниз ноги-корни, и протирал чашки полотенцем раза в два больше его самого. Он был как две капли воды похож на всех остальных из своего племени – корявый пенек с руками-ветками, ростом едва мне по колено, – но вел себя более чем странно. Не улепетывал при виде людей, не пытался спрятаться, а главное…

– Подходите, господа и дамы, и особенно дети. Совершенно без всякой платы – чашка лучшего чая, – вдруг проскрипел он.

На слух – как будто ветер качает старую деревянную дверь. Даже не знаю, что было более жутко: то, что он заговорил, или то, что он сказал «без всякой платы». Обмен – основа жизни в нашем королевстве, даже малые дети знают: нельзя никому давать свои игрушки или другое имущество, не попросив ничего взамен.

– …А к чаю – пряники, орехи, засахаренные лимоны, – прибавил скриплер, будто решил, что еще недостаточно произвел впечатление.

По толпе пронесся сдавленный, потрясенный стон.

Говорят, в старые времена, еще до потери Сердца, скриплеры держали по всему королевству чайные, где давали людям отдых и мудрые советы. Поверить в это трудно: всем моим современникам, а также их отцам, дедам и прадедам скриплеры известны как обычные домашние вредители, которые стараются не попадаться людям на глаза, – так, шуршат иногда на чердаке. Интерес у них один: хватать все, что плохо лежит, и утаскивать неизвестно куда, – конечно, не говоря при этом ни слова. Когда что-то пропадает или теряется, люди говорят, что это забрал скриплер, и чаще всего так оно и есть. Сказки про добрых говорящих скриплеров, мастеров чаепитий, – это для детей. Ну, так я думал до того дня.

– Никто и не заметил, откуда его прилавок взялся! – дрожащим голосом сказал Седриг. – Задержите эту деревяшку побыстрей, и дело с концом!

– А что… – Голос у меня сел, и я прокашлялся. – Что пропало?

– Пока ничего, но…

– …Прекрасное печенье, чай высшего сорта для всякого, кто пожелает, – невозмутимо проскрипел виновник всеобщего беспокойства.

– Раз он ничего не украл, я не могу его задержать, – заявил я, думая о том, как глупо буду выглядеть, если начну гоняться за скриплером по всей площади. И даже если поймаю – куда мне его деть?

– Да кому еще за порядком следить, как не посланникам? – возмутился Седриг. И он был прав: действительно некому. – А мы пока клетку для него найдем, сейчас, я быстро… – И он скрылся в толпе.

Я, если честно, понятия не имел, что делать, никаких инструкций на такой невиданный случай у меня не было.

– Господа, не толпитесь, – громко сказал я. – Здесь множество других развлечений.

Никто не двинулся, и я твердо прибавил:

– Тех, кто сейчас же не приступит к веселью, я задержу по подозрению в краже.

Люди заворчали, но тут же начали расходиться: у нас в королевстве нет ничего хуже, чем подозрение в воровстве. Через минуту этот угол площади опустел, и я остался один перед пугающе нарядным прилавком.

– Апельсиновый мармелад, желе из морошки совершенно без всякой платы, – сообщил скриплер, в упор глядя на меня блестящими глазами, едва заметными среди складок коры.

Я глубоко вздохнул и подошел ближе.

– У вас есть разрешение на присутствие здесь? – наобум спросил я.

– С каких пор нужно разрешение, чтобы быть на ярмарке Зимнего дня? – спросил скриплер, вытирая полотенцем тоненькую чашку.

Я с трудом оторвал от нее взгляд – вещь старинной работы, явно сделана еще до потери Сердца. Вот бы купить ее для короля…

– Людям – не нужно. А волшебным существам оно необходимо.

Это правило я выдумал на ходу: все волшебные существа, кроме скриплеров, уже давным-давно вымерли.

– Мой народ держал чайные испокон веков.

– Эти сведения ничем не подтверждаются.

– Вы всегда такой скучный или только в честь праздника, господин Прайд?

– Я просто слежу за поря… Стойте, откуда вы знаете мое имя?

Скриплер сделал вид, что оттирает какие-то невидимые пятна на ободке чашки, и я навис над прилавком, как мне казалось, угрожающе. От резкого движения у меня из-под воротника выскользнул медальон, и, прежде чем я успел отшатнуться, скриплер коснулся его своим тонким пальцем-веткой.

– О, медальон-защитник. – Его скрипение стало мечтательным.

– Решите его стащить – будете в Цитадели еще до заката, – сердито ответил я, заталкивая медальон обратно под рубашку.