Глен Кук - Хроники Черного Отряда: Книги Мертвых

– Роща Предначертания – единственное серьезное укрытие в этих краях.

– Нужно послать кого-нибудь на разведку.

– Есть причина для беспокойства?

– Мы имеем дело с обманниками.

Я промолчала о том, что наша встреча с Недоноском и его командой, вернувшимися из Семхи, должна произойти именно там. Дою совсем не обязательно это знать. Да и Недоносок может опоздать, если будет вынужден уворачиваться от дивизии и ее разъездов.

– Могу я пойти. Мое отсутствие ни у кого не вызовет интереса.

– Прихвати Лебедя, а то он не упустит возможности нас выдать.

С Радишей тоже риск немалый, хотя до сих пор она не поднимала крик, не звала на помощь. Рекоход постоянно держится рядом, – заметив, что княжна набрала воздуху в легкие, успеет схватить за горло.

Радиша далеко не глупа. Если и намерена выдать нас, то решится лишь в том случае, если у нее будет шанс уцелеть.

Никто не заметил, как исчезли Дой и Лебедь. Дядюшка не взял Бледный Жезл. Я подошла к Рекоходу и Радише.

– Эти места изменились к лучшему, – заметила я.

В моей юности территория между Таглиосом и Годжей пребывала в запустении. Селения были малы и бедны, выживали лишь благодаря крошечным полоскам обработанной земли. В те дни тут не было самодостаточных ферм. Теперь же, напротив, они виднелись повсюду. Их основали уверенные в себе, независимо мыслящие ветераны или беженцы из тех мест, где земля пришла в негодность, пока лежала под пятой Хозяев Теней. Новые хутора тянулись вдоль дороги сразу за полосой отчуждения. Кое-где они даже мешали сойти с тракта.

Солдат, направляющихся на север, было примерно десять тысяч, не считая обоза, который следовал позади. Вполне достаточно, чтобы занять многие мили дороги. Вскоре я поняла: нам не попасть в рощу Предначертания не только до дождя, но, может быть, и до наступления сумерек.

Будь у меня выбор, я держалась бы подальше от этого места. Я уже побывала там ночью, много лет назад участвовала в рейде Отряда – мы пытались захватить Нарайяна и Дщерь Ночи. Перебили тогда всех, кто был с ними, но эти двое улизнули. Мне запомнились только страх и холод и отвратительное ощущение, как будто роща имела собственную душу, даже более чуждую нам, людям, чем душа паука. Мурген как-то сказал, что находиться там ночью так же скверно, как блуждать в кошмарном сне Кины. Находясь в нашем мире, роща источала совершенно чуждый тлетворный дух.

Я попыталась расспросить Нарайяна. С чего вдруг его предшественники именно это место сделали своим святилищем? Как этот лес отличали от других в те времена, когда следов человеческой деятельности на лике земли было куда меньше?

– Почему ты спрашиваешь об этом, летописец? – Мой интерес показался Сингху подозрительным.

– Потому что я по натуре любопытна. Разве тебе никогда не хотелось узнать происхождение тех или иных вещей, мотивацию тех или иных поступков?

– Я служу богине.

Я молчала, выжидая. Без толку. Очевидно, он полагал, что этим все сказано. Будучи сама не чужда религиозности, я могла его понять, хотя ответ меня не удовлетворил.

Я раздраженно фыркнула, Нарайян самодовольно улыбнулся.

– Она реальна, – сказал он.

– Она есть Тьма.

– Каждый день ты видишь кругом плоды ее труда.

Ну конечно.

– Это неправда, коротышка. Другое дело, если твоя богиня однажды обретет свободу. Вот тогда мы и впрямь их увидим. – Внезапно тема стала мне крайне неприятна. Втянувшись в нее, я как будто признала факт существования другого бога, не моего, что, как утверждает моя религия, невозможно. – Нет бога, кроме Бога.

Нарайян ухмыльнулся.

Могаба в свое время сделал для меня одно-единственное доброе дело. Предоставив самой себе, он дал мне возможность заняться суровой, тяжелой умственной гимнастикой, которая помогла мне переосмыслить роль Кины. Оказавшись оборотнем, он избавил меня от необходимости ломать голову над парадоксом: как может Кина, это чудовище, быть низвергнутым в бездну ангелом? А ведь не исключено, что это правда. Многие элементы мифа о Кине можно втиснуть в догматы единственной истинной религии, лишь самую малость очернив это существо. Мне ли этого не знать? Я ведь в детстве с блеском прошла курс религиозной схоластики, учителя мною гордились.

Сам Могаба со своим штабом двигался в четверти длины колонны от ее конца. И вот же диво – он ехал верхом. Прежде главнокомандующий никогда не садился на коня.

Еще пуще, однако, меня удивил его скакун. Это был черный жеребец колдовской породы, из тех, которых Отряд привел с севера. Вот уж не чаяла увидеть такого живым. После Кьяулунских войн они как в воду канули. А этот не только цел и невредим, но и выглядит прекрасно. Идет с таким видом, будто поход нагоняет на него скуку, и это в его-то возрасте.

– Не стой разинув рот, – одернул меня Рекоход. – У людей просыпается любопытство, если они вызывают любопытство у других.

– Думаю, ничего страшного не случится, если мы немного поглазеем. Могаба наверняка считает, что заслуживает этого.

Могаба от макушки до пят был главнокомандующим и могучим воином. Высокий, отменно сложенный, с богатырской мускулатурой, прекрасно одетый, на холеном коне. Но проседь в волосах выдавала его возраст, и этот человек выглядел гораздо старше, чем при нашей первой встрече, случившейся сразу после того, как Отряд отбил Джайкур у Грозотени. Тогда Могаба предпочитал брить голову. Похоже, сейчас он пребывал в хорошем настроении, что было совершенно не свойственно ему в прошлые времена. Потому что Капитан, точно шмель, шустрил вокруг и сводил на нет все его усилия.

Когда главнокомандующий поравнялся с нами, его конь испуганно фыркнул и тряхнул головой, а затем чуть отпрянул, будто наткнувшись на змею. Могаба выругался, хотя он нисколько не рисковал свалиться.

Небеса разразились смехом. А миг спустя с них спикировала белая ворона и ловко уселась на верхний торец шеста, который нес личный знаменосец главнокомандующего.

Не прекращая ругаться, Могаба упустил из виду, что конь повернул голову в мою сторону.

Да еще и подмигнул, чертова скотина!

Наверное, это тот самый, на котором я много лет назад проскакала не одну сотню миль.

Я занервничала.

Кто-то из телохранителей Могабы выстрелил в ворону и промахнулся. Стрела упала неподалеку от Ранмаста, который не удержался от сердитого возгласа. Главнокомандующий отругал стрелка на все корки, выместив на нем злость.

Конь продолжал пялиться на меня. Я изо всех сил сдерживалась, чтобы не броситься наутек. Может, все еще обойдется…

Белая ворона что-то прокаркала. Не исключено, что слова, но мои уши ничего не разобрали. Конь Могабы слегка вздыбился, вызвав новый поток брани, и пустился рысью.