Глен Кук - Хроники Черного Отряда: Книги Мертвых

На нас больше не обращали внимания. Все, кроме Сурувайи, жены Икбала, уткнулись взглядом в землю и прибавили шагу. Я потихоньку подобралась к Лебедю. Он до того разволновался, что даже заикаться начал. Но все же выдал шуточку насчет птиц, решивших свить гнездо на голове у главнокомандующего, хотя тот еще не памятник.

Над головой снова раздался смех. Ворона в далекой выси была почти неразличима на фоне сгустившихся облаков. Она все сильнее интересовала и беспокоила меня – жаль, что нет рядом никого, способного просветить меня насчет этой твари.

Уже не одно десятилетие появление ворон воспринимается в Отряде как дурное предзнаменование. Но конкретно эта птица, похоже, неплохо относится к нам.

Может, это и впрямь Мурген из другого времени?

Мурген, конечно, взялся бы охранять нас, но он наверняка даже в облике вороны нашел бы способ разговаривать с нами. Возможно, он пытается…

Если я права, то наша встреча с Могабой могла закончиться плохо и для Мургена. Его шансы на воскрешение сведутся к нулю, попадись мы в руки нашему давнему недругу.

Встреча с главнокомандующим задержала нас, и мы не смогли незамеченными отдалиться от дороги, прежде чем хлынул ливень. Зато он оказался настолько силен, что на нас уже никто не обращал внимания, кроме тех, кто находился совсем рядом. Мы сбились в жалкую кучку. Я вообще-то не щедра на сочувствие, но тут вдруг поняла, что жалею ребятишек Икбала.

– Сингх получит преимущество, если мы доберемся туда уже в темноте, – заметил Лебедь.

– Тьма приходит всегда.

– Чего?

– Афоризм обманников. Ночь – это их время. И Тьма приходит всегда.

– Ты, похоже, не слишком обеспокоена.

Я едва слышала его, очень уж шумел дождь.

– Вовсе нет, друг мой. Я уже бывала здесь. Местечко не из тех, что называют райскими уголками.

Роща Предначертания была сердцем Тьмы, благодатной почвой для безнадежности и отчаяния. Дыхание Тьмы разъедало душу любого, кто не был ее приверженцем. Те же, кто выбрал его своим святилищем, всегда чувствовали себя здесь прекрасно.

– Нет хороших или плохих мест, все они просто такие, какими их создала природа. Это люди бывают добрыми или злыми.

– Окажешься там – по-другому запоешь.

– Как бы мне прежде не потонуть. Может, укроемся наконец?

– Если найдешь крышу, я буду только счастлива.

Небо прорезала вспышка, оглушительно загрохотал гром. Вскоре и град посыплется, это как пить дать. Эх, мне бы шляпу пошире и попрочнее. Вроде тех, плетенных из бамбука, в которых нюень бао трудятся на рисовых чеках.

Мне едва удавалось различить Рекохода и Радишу. Не оставалось ничего другого, как следовать за ними – в надежде, что они сами следуют за кем-то, кого различают. И еще я очень надеялась, что никто у нас не собьется с пути и не потеряется, особенно с наступлением темноты. И что вернувшиеся из Семхи ребята окажутся там, где должны быть.

Когда посыпались градины, из мрака вынырнул Икбал. Он пригибался, силясь уклониться от жгучих ледышек. Я делала то же самое, но почти безуспешно.

Икбал прокричал:

– Налево, вниз по склону! Там купа вечнозеленых деревьев. Лучше, чем ничего.

Мы с Лебедем ринулись в указанном направлении. Градины падали все гуще, по мере того как молнии сверкали все ближе и гром грохотал все громче. Но хоть воздух посвежел.

У всего есть своя хорошая сторона.

Я поскользнулась, упала, покатилась и… оказалась среди деревьев. Там уже были дядюшка Дой и Гота, Рекоход и Радиша. Икбал у нас известный оптимист – я бы не решилась назвать это деревьями. Разве что кустами, которые были о себе слишком высокого мнения. Ни одно растение не достигало даже десяти футов, и, чтобы воспользоваться спасительной сенью, нужно было распластаться на мокрых иголках. Но ветки не защищали от градин, которые с шумом проскальзывали между ними. Едва успев спросить, что с нашим скотом, я услышала блеяние коз.

И даже малость засовестилась. Не испытывая особой любви к животным, я увиливала от участия в уходе за ними.

Градины не только проскакивали к нам сквозь ветви, но и закатывались извне. Лебедь подобрал особенно большую, показал мне, усмехнулся и закинул в рот.

– Вот это жизнь, – сказала я. – Только свяжись с Черным Отрядом, и каждый день будет полон райского наслаждения.

– Великолепный способ вербовки, – согласился Лебедь.

Как это обычно бывает, вскоре буря стремительно умчалась прочь. Мы выползли из-под кустов, сосчитали головы и обнаружили, что даже Нарайян Сингх никуда не делся. Живой святой душил не хотел потерять нас. Очень уж нужна была ему Книга Мертвых.

От дождя, только что лившего как из ведра, осталась лишь морось. Каждый, пока приводил себя в порядок, недобрым словом поминал того бога, которого предпочитал. Теперь мы старались держаться вместе, за исключением дядюшки Доя, который ухитрился раствориться на местности, абсолютно к этому не располагавшей.

За следующий час мы миновали несколько дорожных вех, которые я узнала по Анналам Мургена и Костоправа. Я все время шарила взглядом по сторонам, надеясь, что появятся Недоносок и его товарищи. Но их не было. Я очень надеялась, что это хороший знак, не дурной.

Мои страхи оправдались – в другом отношении. Мы добрались до рощи Предначертания в сумерках. Все были измучены, выглядели жалко; малышка плакала не переставая; я натерла мокрой обувью волдырь. За исключением, возможно, Нарайяна все и думать забыли о том, зачем притащились сюда. Жаждали одного – расположиться на отдых. Авось кто-нибудь разведет костер, чтобы обсушиться и поесть.

Нарайян уговаривал двигаться дальше, к храму обманников, который находился в самом центре рощи.

– Там сухо, – пообещал он.

Его предложение не вызвало энтузиазма. Хотя мы едва пересекли опушку, запах рощи Предначертания нахлынул на нас со всех сторон. И был он не из приятных. Как же тут воняло в счастливые для обманников годы, когда они устраивали частые и массовые жертвоприношения?

Роща сильно воздействовала на психику, вызывала ощущение сверхъестественности, наводила страх. Гунниты винили в этом Кину, потому что сюда упал один из кусков ее расчлененного тела. Их нисколько не смущал тот факт, что одновременно Кина спала очарованным сном где-то на плато Блистающих Камней или под ним. В отличие от нас, веднаитов, или нюень бао гунниты не верят в привидений. Я же была уверена, что в роще Предначертания мыкаются души всех, кто погиб здесь ради удовольствия Кины, или во славу ее, или ради чего там еще душилы убивают людей.

Если бы я только заикнулась об этом, Нарайян, а уж тем более кто-нибудь из посвященных гуннитов, тотчас заговорил бы о ракшасах, этих злобных демонах, ночных хищниках, одинаково ненавидящих и людей, и богов. Ракшас может прикинуться чьим угодно призраком – просто ради того, чтобы мучить живых.