Юрий Панов - Клад монахов. Книга 2. Хозяин Верхотурья

– Кто болтал? Чо болтал? – испуганно произнес Терентий-Семен. Хуже острой стрелы пронзил страх. – А вдрук разболтал про клад? Али про то, как убил настоятеля и монаха? Сердце закололо, а руки заледенели.

– Как чо? Про коров, да про коров… – усмехнулась Дарья: она-то прекрасно поняла всё из того, что услышала от монаха. И про клад, и про настоятеля… А сейчас раздумывала на тем, как бы это получше использовать. – Сказать ему или нет? Нет, пока не скажу… Но намекнуть бы не мешало! Мало ли? Авось да понадобитси. Топерича с ем можно делать усе, чо хошь!

Но для проверки, так это или нет, добавила. – А ишшо болтал про то, как шел по подземному ходу!

Терентий-Семен замер и беспомощно посмотрел на спасительницу. Да и сама Дарья тут же вспомнила, как два дня назад приходила к ней Варька и долго рассматривала Терентия-Семена, тихо сопящего на тахте. Потом, лукаво посмотрев на подругу, тихо ей шепнула на ухо: «Жени ево, Дашка, на себе! По роже видно – мужик-то ласковай! Не то што тот гад!» Варька даже не стала называть его имя, но Дарья и без этого знала, к кому это относится.

Ей и самой уже однажды приходила такая мысль, но после наущения подружки решила все более детально обдумать. А после того, что слышала во время бреда монаха, и вовсе не сомневалась в успехе дела. Отец, как всегда, дневал и ночевал в сторожке. Никто, кроме неё, его бред не слышал, так что сохранение тайны зависело только от нее. Вот и сейчас они были в доме одни. И все-таки вот так бессовестно по-сысоевски загонять в угол монаха ей не хотелось.

– Слышь, Семен! – Дарья села на тахту рядом с монахом и придвинулась так близко своей полной грудью к нему, что тот тут же ощутил тепло и почувствовал запах женского тела. У него даже перехватило дыхание. Сглотнув, он уставился сначала на ее упругую грудь, а потом на лицо, по которому блуждала легкая усмешка. Истолковав по-своему движения его кадыка, хозяйка встала и ушла, а через несколько томительных минут появилась у тахты больного с чашкой похлебки и ложкой.

Без лишних слов зачерпнула похлебки и начала кормить его как маленького с ложечки. Монах, давно не евший ничего за время болезни, почувствовал как живительная жижа начала свой путь, отогревая его душу и тело. Взгляд его то и дело попадал на голое тело выреза Дарьиного сарафана. Сначала он смущался и отводил свой взгляд, потом перестал смущаться и глядел, почти не отрываясь, на ее грудь. После того, как хозяйка перехватила его взгляд, она усмехнулась и спросила в открытую. – Ну, как я тобе, нравлюсь?

От этого вопроса Терентий-Семен даже поперхнулся. Дарья засмеялась и тихонько стукнула его по спине.

– Ну, дак как, хошь женитьси на мене? – по тому, с какой угрозой прозвучали эти слова, Терентий-Семен вдруг сделал вполне ясный вывод. – Она все знает!

И еще больше растерялся. Дарья же впилась в него своими глазищами. – Ну-ну, давай, монах чертов, только откажися… И я тута жа отдам тобе красным! Пушшай разбираютси, кто ты есть на самом деле!

У Семена закружилась голова. С одной стороны полезли мысли. – Эх, жанитьси ба на такой бабенке, как Дарья, да завести семью, да жить в свое удовольствие!

Терентий-Семен даже прикрыл глаза. Но тут же пришли сомнения – Дак как тоды быть с монашеством? А вдруг Всевышний накажет за то? Но ить не наказал жа? А как быть со свободой? Ить тока и вдохнул ея… Кака, свобода? Вон она как сказала: бредил, разболтал… И про клад знает, и про настоятеля… Какая уж тут свобода: к стенке не те, так энти поставят за то… Уж лучче рядом с такой бабенкой! Ишь, какая мягкая и сладкая…

Снова сглотнул слюну и хрипло произнес. – Хочу…

Теперь уже Дарья кормила его с ложечки как своего, родного, совсем не стесняясь и намеренно, то и дело, слегка оголяя грудь. А когда тот поел, взяла его руку и положила прямо на нее.

Терентий глубоко вздохнул, почувствовав упругое полушарие, совсем ошалев от сладких мыслей. – Уж лучче енто, чем кандалы тюремныя!

– Да ты не боись: я отца Георгия позову – он хороший знакомый мово отца. Дома нас и обвенчат безо всякова… – по-своему истолковала Дарья его вздох. Но тут к ней пришла иная версия и хозяйка нахмурилась. – Али мене сходить к красным и сказать имя, кто ты есть на самом деле?

Терентий-Семен вздрогнул и резко оторвал руку от теплой груди. Теперь он уже не решался снова положить ее туда же, хотя и хотел. Холодный пот ручейком побежал по спине. – Да ты чо тако подумала? Я ж сокласнай! Тока мене ишшо трудно пока ходить…

– А-а-а, а, а я-то подумала… Значит, все дело в ноге? – видя, как усердно монах качает головой, Дарья усмехнулась. – Да ты ж дружок-от, видать трусоват не в меру… Ну, чо ж, выбирать-то не приходитси: уж какой попалси!

Выглянув в окно, увидела как отец подходит к дому, махнула ему рукой и направилась к дверям. Все это время она презирала себя за то, что вот так, грубо, по-сысоевски, женила на себе мужика. Но при встрече с отцом уже остановиться не смогла, рассказав ему свой взгляд на все происходящее, и направила к священнику.

– Отец-то ужо пошел за священником… Ты как? Надоть ить одеватьси. Я одежонку-то твою, красногвардейску, постирала и да залатала. И не забудь бумажонку-то, а то ить не поверют. Не забыл? Ить ты топерича Семен Колобов!

Терентий покорежился: чувствуя, что делает нечто духовно противозаконное, но ведь он спасал свою шкуру. – А чо? Жистя дороже… Куды ж топерича деватьси: придетси жанитьси. Ну, не на карке жа, а вон на какой баской дефьке!

И облизнулся, представив, как исцелует ее справную фигуру от головы до ног.

– Ишшо успеешь! – перехватив его взгляд, улыбнулась Дарья: она прекрасно видела, как пожирал ее фигуру глазами будущий муж. – Вот, женисси, тоды и делай, чо хошь, а пока глотай слюнки, миленькай!

Неожиданно Дарья поймала себя на мысли, что легко и с удовольствием назвала Семена «миленький»: почему-то раньше она думала, что никогда к этому монаху у нее не появится симпатия.

Анфим Захарыч предупредил Варьку и привел отца Георгия очень вовремя. Дарья уже успела одеть Семена и переоделась сама, а Варька, прибежавшая сразу же после прихода отца подруги, стояла рядом с ней, то и дело шептала что-то подруге на ухо, играя своими густыми бровями, и улыбалась. Дарья только успевала отмахиваться от ее слов, как от надоедливых мух.

Обвенчали их быстро и просто: ни у кого даже не возникло никаких сомнений, что все подстроено. Дарью вел к венцу отец, а Семена – Варька. Отец Георгий, взяв руки Дарьи и Семена, сложил их, спросив при этом их согласие и, особенно не досаждая молитвой и церковным порядком, объявил их мужем и женой. Считая свою миссию выполненной, он сел за стол вместе с Анфимом Захарычем и Варькой, выпил изрядную порцию кумышки и закусил, взял с собой в качестве платы литровую бутылку этого зелья, маленького поросенка, которого все-таки заставил его взять хозяин, и, распевая песни, удалился домой.