Александр Аршуков - Когда Жребий падёт на тебя

– А где же Добро, Алиса?

– Добро в швейцарском банке за семью печатями и сигнализацией.

Замолкаем на пару минут. Затем Алиса продолжает:

– А жертвы все эти безвинные и замученные всё же по большому счёту не зря пропали. Вся наша медицина на их костях стоит, точнее, на пепле. Каждый раз, когда таблетку пьёшь, вспоминай безымянного бедолагу, замученного доктором Менгеле и генерал-лейтенантом Сиро Исии 22 .

Я ничего не понимаю, но, видно, что она изучала вопрос.

– А что, – говорю, – у тебя за интерес такой? Я смотрю, ты разбираешься в вопросе.

Она посмотрела на меня, как на жабу, говорящую человеческим голосом – с большим недоверием.

– Ты слышал, что такое «Аненербе»?

– Был у Гитлера такой институт… «Наследие предков».

– Да, который изучал оккультизм, и за время своего существования перелопатил огромную кучу документов, отыскал множество артефактов, одним словом, собрал огромное количество информации на оккультную тему. Вся эта информация либо уничтожена, либо находится в руках победителей. Как подсказывает опыт и закон сохранения энергии, такую информацию невозможно уничтожить. Так что, информация есть – есть и интерес.

– Понятно. Тебе пошла бы эсесовская форма.

– Да пошёл ты!

– Нет, а что такого? Хуго Босс же! Клёвый дизайнер 23 .

– Ваня, не шути этим – мне неприятно!

– Молчу, молчу, а то по морде получу, и подвиг свой не совершу!

– Вот и правильно, давай помолчим на эту тему. Лучше расскажи что-нибудь жизнеутверждающее.

– Тогда я расскажу, как спас человека.

– Ты спас человека? Интересно! Рассказывай!

– Я стоял тогда на остановке, дожидаясь троллейбуса. Люди, вместе со мной ждущие транспорт ничем не выделялись, они казались частью городского ландшафта. Вдруг мое внимание привлек старичок, явно отличающийся от остальных. Он был вдребезги пьян.

– Вдребезги?

– Да, представь яйцо всмятку, со всей мощью брошенное в стену? Теперь представь всё содержимое яичной скорлупы, стекающее по ровной вертикальной поверхности. Так же и мозг этого старичка, что вдребезги пьян. Его морщинистое лицо выражало недоумение по поводу состояния своего организма. Рассудок еще боролся и был, видимо, удивлен, что нога ставилась совсем не туда, куда ей следовало ступить, а тело, почему-то несло в сторону. Одним словом, выпил старичок. И этот старичок тужится, старательно идет противолодочным зигзагом к остановке по тротуару из основательно тронутого временем асфальта. Очень странно, что мое внимание привлек какой-то алкаш, но, видимо, что-то в нем было… роковое.

Старичок, выходя из очередного виража, не рассчитал траекторию и, резко остановившись, начал опрокидываться назад, в сторону палисадника, огороженного чугунной оградкой высотой в локоть в пяти метрах от меня. Он начал судорожно хвататься за воздух скрюченными пальцами в поисках соломинки и, набирая скорость, повлёкся задом, нелепо перебирая ногами. Сложилось впечатление огромной фанерной игрушки-марионетки, потому что все части его тела двигались независимо друг друга. Да он упился в лоскуты! – я посматриваю на Алису, и вижу, что мой рассказ производит эффект: она смотрит куда-то, явно видя то, что я рассказываю, улыбается и вертит в руке свой амулет, натягивая сыромятный ремешок, скрученный в нитку.

Я, внутренне усмехаясь, продолжаю:

– Старичка, значит, понесло назад, он уткнулся икрами в оградку и плавно расстелился на клумбе палисадника.

– Расстелился? Как это? – ей интересно! Моё эго трепещет!

– Представляешь скатерть, когда ее расстилают перед чаепитием? Как она, разворачиваясь, на мгновенье повисает в воздухе параллельно столу и плавно ложится на него, вздыбив кончики потоком уходящего из-под нее воздуха. Так же и этот старичок расстелился – медленно и плавно. Лицо его имело вид человека, с которым подобное происходит впервые. Его посветлевшие от водки и лет голубые глаза были по-детски широко открыты. Он начал перебирать конечностями как лежащий на спине майский жук, – я играю тембром голоса, интонациями и плавно прибавляю скорость.

– Я посмотрел на старичка. Его глаза поймали мои. Меня передернуло. Он как инопланетянин, которого забросили на другую планету, и у него сломалась система жизнеобеспечения! С той секунды, как я его увидел, у меня установилась с ним какая-то связь: я постоянно смотрел ему в глаза. Раньше эти глаза не выражали ничего, в них, кроме недоумения, теперь было полно эмоций, они молили о помощи. Я бросился к нему, поднял его легкое тельце. Он упирался в землю ногами, когда я перевалил его через оградку обратно, цеплялся за меня руками и виновато улыбался. Одет чисто, ухоженный. Видать, где-то случайно загулял. «Как ты дед? – спрашиваю». Он, продолжая улыбаться, кивает и показывает руками, что все нормально. «Далеко живешь»? Мотает головой.

«Проводить тебя»? Улыбка исчезает, появляется сердитая гримаса. Еще сильнее мотает головой. Что я, мол, девочка, провожать меня?! «Дойдешь»? Кивает. «Точно дойдешь»? Смотрит на меня сердито, пытается что-то сказать. «Хорошо, иди. Только ментам не попадайся».

И старичок опять идет к остановке, выкидывая коленца. – Мне, почему-то кажется, что не только Алиса слушает меня.

– Остановка находится выше уровня асфальта: за долгое время и почти ежегодные ремонты она поднялась на несколько слоев. Последний из них щедро стекает на тротуар, подобно черному леднику. Старичок начинает героическое восхождение на остановку. Он переставляет ноги с таким трудом, будто передвигает ими наполненные водой ведра. Длина шагов меньше стопы. Старичок в очередной раз делает усилие для нового шага и нога, неожиданно ставшая легкой, взмывает вверх и тянет хозяина назад под уклон. Старичок некоторое время балансирует на другой ноге, но все-таки делает шаг, потом еще, еще… и вот он на остановке. Скамейка. Там есть скамейка, на которую он сможет сесть. Старичок делает шаг к скамейке, но взбунтовавшаяся вестибулярка снова бросает его назад и немного вправо. Он опять, увеличивая скорость, начинает бежать задом и запинается об урну, произрастающую из асфальта рядом с остановкой как раз на уровне коленей старика, как давешняя оградка.

Так как скорость старичок набрал изрядную, эта урна буквально вырывает остановку у него из-под ног. Это падение, в отличие от первого, было быстрым и резким. Старичок перевалил через урну и рухнул на тротуар с метровой высоты, со всего маха приземлившись на него затылком. Хлоп! – резкий хлопок ладонями. Алиса вздрагивает.

– И что?

– И то. Раздался звук, похожий на звук лопнувшего арбуза, «хруп!» и из удивленных глаз старичка в момент удара что-то вылетело. Что-то туманообразное и искристое. Вылетело и мгновенно растворилось. Представь себе, как вылетают глаза у кота мультике «Том и Джерри», когда мышь отрубает ему хвост. Как эти глаза, если разбить их по кадрам, делаются все больше в диаметре и удаляются все дальше от головы, а по бокам, как траектории орбит спутников, полукруглые черточки передают зрителю эффект напряжения, а потом глаза быстро становятся на место. Так же и у этого старичка что-то вылетело из глаз, но не вернулось, а исчезло. Глаза старичка стали пустыми, как стекляшки от бутылок, вдавленные в землю. Мышцы лица расслабились, и он остался лежать с открытыми неживыми глазами. Произошло это очень быстро. «Хруп!» и все!