Александр Аршуков - Когда Жребий падёт на тебя

– Пацаны!!! – кричит Сява, держа запасной мобильник у уха. – Наших бьют! – он видит, что я уже бегу к нему и начинает орать скороговоркой, – Быстрее, пацаны, мы на мосту…

Нехорошо бить лежачего, да ещё ногой, да по голове. Но Сява сам вынудил меня сделать это. Теперь его запасной мобильник разбит, как и первый, как и лицо Сявы. Сява надолго покидает эту реальность. Теперь я ограничен во времени. Сява успел сказать про мост, и в этом городе мостов много. Если конечно эта великолепная пятёрка не пошла, скажем, за пивом для всей компании в ближайший круглосуточный супермаркет.

– Ага, пидор! Всё! Хана тебе! – урод с ножом запрыгал от радости, – Вот Сява мужик! Сейчас здесь толпа будет! Моя толпа! И фотоаппарат тебе не поможет.

Я иду к нему. Видно, что он этого не ожидает, думает, что я убегу, но я уверенно иду к нему. Черные провалы инопланетных глаз сияют на белой маске.

– Да у вас тут что, сходка что ли? – он пятится к кучке валяющихся людей и цепляет ногой нечто белое, отскочившее от его ботинка, – Бэтмены хреновы! – я вижу, что это белая венецианская маска. Вряд ли эти недоноски будут носить с собой венецианскую маску. Это её маска. Один со сломанной челюстью барахтается, скуля.

– Вставайте, есть кто живой? – бритый с ножом отступает от меня. – А, сучка, отдуплилась? – он увидел, что девушке, наконец, удалось спихнуть с себя начавшее приходить в сознание тело, и бросился к ней. Ситуация усложняется. Потому что гадёныш хватает девушку за волосы и рывком ставит рядом с собой.

– Ты за ней пришёл? – Бритый вертит ножом возле её лица. – Пришёл за своей бэтменшей? – он прерывисто дышит, ухмыляется, цел и невредим, а бес так и скачет в восторге по его плечам. – Смотри, какая красивая! – он тянет её за волосы, показывая её лицо. Глаза её широко раскрыты, но в них нет страха, только внимание и азарт. Низ лица и шея залиты кровью, рот растянут в оскале, но не страха, а боевой готовности. – Твоя сучка чуть не откусила пацану нос. Это его кровь. А чем смывают кровь? А, Бэтмен? Я пущу ей жижку, если ты не бросишь свои игрушки. Брось их! И отойди!

Я быстро приседаю и делаю два шага назад. Моё оружие остаётся лежать на асфальте, но кастет я незаметно оставил при себе. Не люблю тратить силы на бесполезный киношный балет. Нужен всего один удар. То, что я увидел в лице девушки и маска наполняют моё сердце радостью: я не один! Загоняю эту радость подальше. Сейчас не время моего сердца, сейчас на арене тот, кто умеет укладывать противника наземь. Ситуация, прямо скажем, патовая. Сейчас время работает против нас, и с каждой секундой я чувствую, как тает моё преимущество. Ритм боя сбился, и надо снова брать инициативу в свои руки. Опасный подонок что–то торжествующе говорит. Его левая рука сжимает её волосы, собранные в хвост, а правая, сверкающая сталью направлена ей в обнажённую натянутую шею. Стоять нет смысла, нужно двигаться. Я начинаю прокачивать ситуацию: делаю шаг назад и начинаю медленными шагами идти по окружности, центр которой стоит с ножом у горла заложницы. Ему ничего не остаётся, как следовать за мной подобно подсолнуху.

– Ты что это задумал? – в его голосе сквозит страх.

Не перекачать бы, думаю, трусливые подонки вдвойне опаснее храбрых. Я ускоряю шаг.

– Я её завалю, – он выставляет руку с ножом в мою сторону. Это хорошо: дальше от её горла, – Я её завалю на твоих глазах!

Я толкаю действительность ногами, раскручиваю ситуацию. Действие всегда лучше бездействия, ведь есть действительность, а бездействительности – нет. Скачу приставными шагами вокруг паука и жертвы, а он испуган и, ненавидя себя за эту слабость, начинает приходить в бешенство, а бес на его холке содрогается в экстазе. И тут я слышу поодаль какой-то звук, что-то ритмичное, в несколько глоток. Это фанатская кричалка. И её слышу не только я. Бритый приободрился. На его лице уже не оскал крысы, загнанной в угол, а торжествующая улыбка.

– Ага! – орёт он, наставив на меня руку с ножом, – сейчас тебя порежут на куски, Бэтмен! Тебя и твою сучку! – он запрокинул голову и из его пасти раздался рёв, – Ди-на-мо…

Его фраза прервалась, так как девушка, пользуясь тем, что урод отвлёкся, рванулась к его вооружённой руке и вцепилась зубами в запястье врага. Зубастая! Получился смешной крик «Динамо Ааааа», раздался вой боли и милое сердцу звяканье металла об асфальт. Подонок орал и пытался ударить её по затылку, но я уже рядом, и последнее, что он увидел в тот миг – моя венецианская маска. Удар свинца вышибает сознание из этого недоноска. Крик его прерывается, и он падает навзничь со свороченной скулой. Наконец-то, этому быку досталось за его дела, и теперь он надолго выбывает из своего клуба. Клуб, кстати, отозвался. Крики послышались ближе.

– Привет, – говорит она, – Спасибо.

– И тебя спаси, – отвечаю и осматриваю её. Фигуру скрывают чёрные одежды, лицо обрамляют волосы длинные, сливающиеся с темнотой и глаза сияют в свете луны, – Здорово ты его!

Она улыбается, зубы сверкают на фоне вымазанного кровью рта, но потом она морщится от боли.

– Ты как? – спрашиваю.

– Гады, по почкам и рёбрам надавали, – голос её сдавливает спазмами, а я и без её слов вижу, что одно ребро у неё справа сломано, а почки сейчас наполнились кровью и лимфой и вопят звоном в ушах. Но, слава Богу, без разрывов.

– Прости, но нам нужно уходить, – я смотрю в ту сторону, куда изначально шёл. Именно оттуда уже были слышны близкие крики и топот бегущих людей, – Сможешь идти?

– А что, есть варианты?

Вариантов нет. Скоро здесь будет много бесноватых. Она рванулась было бежать, но повреждения от фанатских «гриндеров» не сопоставимы с гонками на преследование. Она шипит от боли, замедляет шаг, наклоняется и поднимает с асфальта белую венецианскую маску. Я смотрю на девушку. Она чиста, на ней нет этой гадости. У неё сломано ребро и отбиты почки. Страдания и боль очищают душу. Но маска в её руке выдирает этот случай из ряда предыдущих. У меня есть вопросы к этой девушке, но их время ещё не пришло. Мы с ней в реальной опасности. Бесы приближаются. Мне от них не отбиться. Если их больше шести–семи, мне не справиться. По крайней мере, на открытой местности. Решение приходит мгновенно.

– Давай под мост, – говорю.

– Точно, там можно спрятаться, – она снова порывается бежать, но морщится и сгибается, придерживая локтем правый бок.

– Прыгай на закорки. Нет времени.

Я подставляю спину и, подхватив её лёгкое тело, бегу к металлическим сходням, ведущим под мост. При первом же шаге она застонала.

– Прижмись ко мне крепче, левой стороной, будет не так больно. Потерпи, – я чувствую, как она притиснулась ко мне, и бежать стало легче. Через несколько секунд я достиг сходен, отпустил её.