Дмитрий Сон - Небесная Рози

Удивительно, какими комфортными условиями может показаться эта дыра в днище судна, после того как какое-то время поболтаешься как маятник над бездной. Яан даже закрыл глаза от удовольствия, как только боком прижался к правой стенке его карцера. Конечно, удовольствие было лишь отчасти, а по большей части это была просто радость тому, что он всё же сумел добраться до верха, и тому, что команда, несмотря на его проступок, его застраховала.

Вчерашний день помнился ему с большим трудом и с пробелами в памяти. Конечно, он помнил свою Рози и то, как бежал на судно, но вот за что он оказался в небесной яме, он не помнил. Помнил только то, что на него напал какой-то новенький сопляк у трапа. Или он на него…

А под ним тихо скользила белоснежная воздушная гладь. Глядя на неё, Яан улетел в своих мыслях, они тихо и безмятежно скользили. Даже хотелось спрыгнуть вниз, в эту пушистую дымку. Кажется, что можно вот так прыгнуть спиной вниз и тебя поглотит самый мягкий в мире матрас. И тут же ему захотелось и прилечь поудобнее да и позу поменять, руки и ноги как-то сразу затекли.

С трудом Яан переместился с правой стороны своей каюты временного содержания на левый. Ощущения при переползании с стороны на другую были те ещё. Аж дух захватывает. Но на другой стороне ему удобнее не стало. А вытаскивать его никто не спешил.

Когда снизу в небесной дыре начало темнеть, руки и ноги Яана стали уже ватными и бесчувственными. А как кушать хотелось, сил не было. Он пытался вспомнить, когда он в последний раз ел, но и это далось ему с трудом. В «Алом доме» в гостях у Рози что-то ел. Но это были, скорее, деликатесы и закуски к винам, на которые он денег не жалел. Рози любит вино, особенно медовое, со сладким наркотическим привкусом. А ему нравилось, хотелось её баловать. Ведь они так редко виделись.

«Ох, моя Рози… Как ты там без меня?»

Уперевшись лбом об деревянную переборку, Яан крепко зажмурил глаза и попытался вспомнить её улыбку. Как она, улыбаясь, нежно целует его в губы и, провожая его в рейс, шепчет ласковые слова. Как она сильно будет его ждать и скучать по нему.

Люк над головой неожиданно щёлкнул и открылся. Внизу уже было темно, и белых небесных барашков уже не было видно. Яан, совершенно обессилев, посмотрел наверх, где его встречала довольная физиономия боцмана с широкой улыбкой. Яан хотел было улыбнуться ему в ответ, но в глазах стало резко темнеть, и всё, что он успел сделать, прежде чем потерять сознание, это как кузнечик выпрыгнуть из карцера в маленький люк на свет и тепло.

4

Лицо вспыхнуло жгучей болью, это боцман как следует приложил ладонью Яана по лицу. Ошалевший Яан тут же сел с выпученными глазами и потёр своей холодной рукой левую щёку. Но не прошло и пяти секунд, как его повалило на палубу от следующего, гораздо более тяжёлого и хлёсткого шлепка по лицу.

– Да что такое, за что вы меня бьёте? Я же уже очнулся! – застонал Яан, а его глаза наводнились слезами боли и обиды. – Здоровый мужчина, мне скоро сорок лет, а…

– Я знаю, – сказал старший смены. – Это боцман тебя шлёпнул, чтобы ты проснулся. А я – потому что мне нравится, – и он искренне расхохотался, встал и небрежно пнул Яана ногой под зад. – Вставай давай. Иди жрать давай.

Яану стало обиднее, чем было. Но перечить и переть против боцмана и старшего по смене – смерти подобно. И он, подчинившись, встал и пошёл. Но ноги тут же под его весом подогнулись, и Яан снова под дружный хохот зрителей оказался лежать лицом на палубе, так как его руки, как и ноги, всё ещё были затёкшими от многочисленных часов в небесном карцере. Очень хотелось полежать и поплакать, но от следующего пинка под зад искры из его глаз посыпались в разные стороны, и Яан буквально поскакал на камбуз, словно кролик.

Колбаски копчёные, сосиски вяленые, сыры пяти или семи видов, креветки и крабы – всё это у него было в «Алом доме» у Рози. Здесь и сейчас Яан смотрел на выбор из оставшейся на дне миски гречки, переваренных макарон и мяса, быть может, свинины, но приготовленной так, что мясо кота подзаборного, заправленного за глаза чесноком и разными специями в беляше, по сравнению с этим было пиком кулинарного искусства.

Яан поморщил нос и наложил себе в тарелку всего по чуть-чуть, а макарон побольше.

На вкус мясо было просто отвратное. Гораздо отвратительней, чем казалось на первый взгляд в своей подливе. Поэтому его Яан съел в первую очередь, а уж после того мяса гречка и переваренные макароны были просто за счастье. А уж кусочек белого хлеба, что выдавался каждому по выдаче, да с малиновым вареньем, был вообще шиком. После такого десерта Яану теперь казалось, что и сам ужин был вполне ничего себе.

– Ох, чайку бы ещё, – вздохнув, как-то совсем жалобно сказал он сам себе. Но горячий кипяток выставлялся на камбузе только на завтрак и на ужин, а теперь уже время было позднее. Да и кипяток-то с тех пор, как сменился помощник повара, был от силы нагрет до семидесяти градусов. Чай еле-еле заваривался. И холодный он невкусный. Яан ещё раз тяжело вздохнул.

Делать было нечего. Яан встал из-за простого казённого стола и пошёл к себе в каюту. Уходя с камбуза, на дорожку пошарил по тумбочкам в надежде найти недоеденные баранки и сухарики. Но кроме крошек, там ничего не валялось.

По дороге в свою маленькую каютку, где кроме узенькой койки, тумбочки и небольшого шкафа, сбитого каким-то пьяных дел мастером, Яан никого не встретил. Это и хорошо. Яан после Рози, после проведения времени в небесной камере видеть и разговаривать особо ни с кем не хотел. Вообще не хотел. Так он и упал на лопатки на свою жёсткую, не то что перина в «Алом доме» у Рози, кровать – койко-место.

– И кстати, где моя бормотуха! – воскликнул он и, нервно подпрыгнув с койки, рванул к шкафчику в углу каюты.

Дверца скрипнула и, покосившись, скрипнув, слетела с верхних петель.

– От зараза! – выругался Яан. – Надо завтра починить!

Один год, три месяца, две недели, двадцать пять дней и тридцать четыре минуты назад (секунд и доли секунд я не буду называть, вдаваясь в мельчайшие подробности) матрос третьего ранга Толя, сын Алёши, матроса первого ранга, произнёс те же самые слова на этом же судне и в этой же каюте. Выругался, и, приподняв дверцу, закрыл её, и забыл. Как и закрыл её сейчас, прямо в это мгновение, Яан и забыл.

Что было внутри, а гораздо важнее, чего там не было. А именно там не хватало ровно восьми литровых бутылок мутной бормотухи, купленной у сомнительной старухи ночью в какой-то затхлой, сырой норе под мостом. Но тем не менее расстройство Яана было налицо.

В тумбочке у кровати бутылок тоже не было. Собственно, откуда им там быть? Ведь он ни в тумбочку, ни в шкаф сам их не ставил.

– Ах ты, сын говна! – изрыгнул из себя Яан на отмудохавшего его вахтенного небохода и чересчур сильно ударил кулаком по светло-коричневому шкафу.