Динара Касмасова - Восхождение короля

И в голову мою, или не мою, пришел простой, но смертоубийственный план. Я решил прыгнуть в море. Я знал, что тут были случаи, когда с этих стен падали эльфы и это были либо самоубийства, либо замаскированные под них убийства. Но выбора у меня не было. Не замедляя бега, я повернул к краю стены, что уходила своей каменной кладкой в море, и прыгнул. Я летел долго вниз к черной бездонной воде. Глубокий вздох, и вытянутые стрелой руки вспороли каменную толщу воды. Я ушел далеко под воду. А потом, отчаянно работая руками и ногами, стал всплывать вверх. Когда вынырнул, заметил, что на верху стены только что показалась, а потом исчезла голова стражника. Видимо, услышав громкий всплеск, он посмотрел вниз, но, ничего не увидав, решил, что это большая рыбина. Отсюда стена казалось такой высокой, что я диву дался как я еще оказался жив, все-таки парнишка Ивейн оказался не обыкновенно силен, хотя и был небольшого роста и худощав по юношески.

Но до свободы было еще далеко, следовало доплыть до ворот до того, как их пересечет корабль. И я заработал лопастями, махал рукам словно пловец на какой-нибудь чертовой олимпиаде, вот только впереди меня ждала не золотая медаль, а свобода. Я быстро приближался к воротам, которые уже со скрипом медленно раскрывались. Вот показался нос корабля, факелы на нем ярко освещали людей. Я подплыл достаточно близко, нырнул, чтобы не попасться в круг света, и вынырнул как раз у кормы корабля, который уже весь очутился в свободных водах Изумрудного моря. Я схватился за трос и подтянулся. Поднявшись по канату, достиг основания перил, припал к смоляным доскам своего спасителя, чтобы перевести дыхание и уже незамеченным перелезть через перила и проникнуть на корабль. Корабль уже вышел за пределы эльфийского королевства, а значит, да здравствует свобода!

И вдруг в шею мне уперлось острое холодное жало. Я поднял глаза и увидел, что направил на меня меч посол людей, он был в парчовом камзоле, поперек груди шла атласная лента с орденами.

– Прошу, – тихо проговорил я, – пустите на корабль. Спасите!

Он кивнул, чтобы я ступил на борт. Я перелез через перила, хотел было сказать слова благодарности, но посол опять наставил на меня меч.

– Кто ты такой? Слуга – огр? – спросил он с неприязнью глядя на меня и мои лохмотья.

– Я такой же человек как и вы! И я был в рабстве у эльфов.

– Ложь, эльфы не держат рабов, – посол с презрением глядел на меня. – И ты вовсе не человек. Он с отвращением глянул, на мои клыки, достающие до нижней губы, большие стопы с острыми и длинными когтями. – Уж точно не человек. – И кивнул кому-то за моей спиной: – Взять его!

– Нет! – я хотел кинуться обратно к борту корабля, чтобы спрыгнуть в воду, но меч преградил мне путь. – Не хотите брать на корабль, так хотя бы отпустите!

– Чтобы испортить отношения с самым могущественным королевством?

Двое матросов кинулись ко мне и связали веревкой руки. Посол приказал остановить корабль, и сигнализировать эльфийской страже.

– Как вы можете, сдавать своих же, эльфам?! – воскликнул со злостью я. Было обидно, я-то думал, что сбежал от эльфов с ограми под защиту своих сородичей, людей.

– Своих? У нас ничего общего с такими чудовищами как ты нет, – поморщился посол и отступил на шаг.

Прибыла эльфийская стража, меня скрутили веревками еще крепче, по ногам и рукам и как куль кинули на дно лодки. Начальник стражи сухо поблагодарил посла и пожелал ему спокойного моря.

Я был опять в плену. Было до невозможности обидно, что люди к чьему роду я принадлежал предали меня, но не это злило меня больше всего, и не то, что снова оказался в рабстве, не как не мог я принять того, что для людей я был чудовищем!

Лодка причалила к берегу, и стража повела меня в портовые доки. Там меня кинули в какой-то подвал, запиравшийся на решетчатую дверь. Оставшись в темноте наедине с крысами, шебуршавшими по углам, я приуныл. На душе было мрачно. От того что все попытки покинуть эту тюрьму не удались. Странно, но я перенял не только воспоминания Ивейна, но и его ощущения этого мира. Пусть это был мой первый побег, но чувствовал я, может потому что помнил, все его неудавшиеся побеги, а их было девять.

Ивейн всегда мечтал увидеть земли которые простираются там за крепостной стеной эльфийского замка, хотел жить среди существ, которые относились бы к нему как к равному.

Последние годы он жил на кухне среди огров, прислуги эльфов. Эти здоровенные, с ограниченным умом существа, чьи женщины похожи на мужчин, а мужчины на лесных зверей, были отчасти добры, но какой-то отчужденной медвежьей добротой. Тем более они, зная, что Ивейн пленник, словно боялись его и потому всегда отстранялись от него. Для всех он здесь был чужой и презренный.

Он лет с пяти или шести был пленником эльфийского короля, а до того… как подсказывала мне чужая память, Ивейн и сам толком не помнил где он жил. Те неясные воспоминания Ивейн бережно собирал, пытаясь составить хоть какую-то картину жизни, которая прошла вне стен тюрьмы. Например, как он бегал по скрипучим половицам большого деревянного дома, ужасно ненавидел кашу, но ел, так как мечтал допрыгнуть до верхушки дерева, а папа ему это обещал. Еще в саду у маленького прудика он ловил лягушек и ящериц и составлял из них свою особую армию. Но больше всего он любил сбегать в поле, и чтобы его искали и звали родители. Жаль только, что среди всей этой чепухи он никогда не мог разобрать лиц отца и матери. Единственно что осталось от той светлой жизни, так это небольшой с косточку персика простой морской камушек, на котором была вырезана руна. Этот серый невзрачный камушек весел на веревке на шеи у Ивейна и он больше жизни дорожил им.

Я знал, что Ивейну после того как он пытался с обозом покинуть крепость, пообещали, что больше ему поблажек не будет и за побег его будет ждать уже не наказание, а казнь. Я глянул вверх на оконце расположенное под самым потолком и закрытое решеткой. Ночь уже таяла, вот– вот должно было взойти солнце. А значит, лишь час жизни был у меня.

И как только взошло солнце, стражники повели меня во дворец. И пусть эта земля была не моей родиной, и не понятно на каких слонах стояла, но я с теплотой и горечью попрощался с морем, улыбнулся изженному южным солнцем холму. Когда мы вошли в мощеный двор замка, я понял, что ворота замкнулись за мной навсегда.

К тюремным охранникам присоединились дворцовые и, будто я и был чудовищем, а не худым парнишкой восемнадцать лет, повели меня в восемь остро заточенных пик в королевский зал суда.

Меня завели в зал, где длинные, словно стволы кипариса, колонны упирались в стеклянный цветной потолок, являвшийся единственным источником освещения. На возвышении, в кресле судьи я увидел короля Диадуэйда Восьмого, идеальной красоты лицо которого было бесчувственно мертво. Впереди него за столом сидел министр и двое судейских. Судейские были обычными эльфами, то есть неопределенного возраста, они были будто всегда юные и при том старчески уставшие. Лишь первый министр вызывал недоумение. Он был полноват, выше на голову всех остальных, хотя как я слышал он являлся отпрыском древнего эльфийского рода, от которого почему-то не получил ничего привлекательного и величественного, что всегда отличает эльфов от всех остальных. Видимо, старое древо рода Терне собрало свои последние силы, чтобы породить этот экземпляр.