Юлия Маркова - Батыева погибель

А Субэдей-багатура живым взять не удалось. Вместе со своими телохранительницами он отчаянно отстреливался из смотровых щелей своего железного вагончика, пока наконец прибывшая к месту сражения Кобра не покончила с ним одним-единственным плазменным шаром, превратившим железную повозку в ярко горящий бенгальский огонь. Таким образом – ярко и одновременно бессмысленно – закончил свою жизнь талантливейший из монгольских полководцев…

21 декабря 1237 Р.Х. День десятый. Полдень. Рязанское княжество, Пронск

Воевода Евпатий Коловрат

Поездка с посольством в Чернигов к князю Михаилу Всеволодовичу 15 Черниговскому откровенно не удалась. Князь Михаил, своим широким седалищем усевшийся на черниговский и галицкий столы, вел себя перед рязанскими послами безобразно, крутил им дули, заявляя: «… поскольку ваши с нашими на Калку не пошли, то вот вам, а не помощь против Батыги…».

Поскольку дальнейшее сидение в Чернигове не имело смысла, то, едва узнав о вторжении татар в Рязанскую землю, Евпатий Коловрат тут же приказал сопровождавшей его в поездке малой дружине срочно собираться и выступать в обратный путь. Как уже было сказано, в то время никаких торных дорог на Руси не было, ну, за исключением коротких участков переволоков на водоразделах, а все перемещение товаров и крупных войсковых соединений по необъятным русским просторам осуществлялось по рекам. Летом на чрезвычайно мелкосидящих ладьях, которые должны были доходить до самых истоков, а зимой по льду, на санях и лошадях.

А реки – они создания прихотливые; текут, как им положил Господь и рельеф местности, не из пункта А в пункт Б, а «две шаги направо, две шаги налево, шаг вперед и два назад». Например, между Рязанью и Черниговом по прямой, «как ворона летает» – чуть больше шестисот семидесяти километров. А с учетом извивов пути вверх по течению Десны до самого истока, потом нескольких километров до истока Угры, и далее по ней до Рязани – расстояние увеличивается примерно втрое до двух тысяч километров.

Но это обязательно только в случае крупных воинских соединений или больших торговых обозов. В зимнее время, когда болота и зыбкая заболоченная лесная почва замерзают в камень, в случае перемещения гонцов и малых дружин, когда воины движутся одвуконь, а багаж везут на вьючных лошадях, возможно движение по лесным тропам по кратчайшим расстояниям и с максимальной на то время среднесуточной скоростью до восьмидесяти километров в сутки. Именно этим прямым путем гонец доставил в Чернигов известие о поражении русских войск на реке Воронеж, и именно этим путем Евпатий Коловрат вместе с сопровождавшей его малой дружиной со всей поспешностью направился обратно в Рязань. 16

Зимний циклон, бушевавший над Рязанской землей с одиннадцатого по тринадцатое декабря, задел выезжающую из Чернигова малую рязанскую дружину только самым своим краем и почти не замедлил ее продвижения домой. А Евпатий Коловрат действительно изо всех сил торопил коней и людей, как будто сто мечей отборной малой дружины могли хоть что-то решить в противостоянии с семидесятитысячным Батыевым войском, и хоть кого-то спасти в обреченной на гибель Рязани.

Но скоро сказка сказывается, но не скоро дело делается. Пока малая дружина Евпатия Коловрата продвигалась на восток в сторону стольного града Рязани, в рязанской земле события развивались своим чередом. И вот, когда сутки назад воевода пересек границы Рязанской земли, оказавшись в Пронском уделе, ему пришлось выслушать немало историй о чудесных высоких воинах в белых одеждах на рослых конях, которые насмерть секли силу татарскую везде, где ее встречали – от малых отрядов до самого большого войска.

Другие видоки, лицезревшие этих воинов вблизи и даже, бывало, перемолвившиеся с ними парой слов, утверждали, что это вообще не воители, а воительницы. Одним словом, девки, да только уж ростом слишком великие и обликом непривычные, но говорящие на вполне понятном языке, и что сотниками у них поставлены безусые новики, прекрасные ликом, но суровые душой. Смотрят они и будто вопрошают: «кто ты такой, человече, и зачем нужен на этом свете?».

И встали полки этих воительниц в ночном бою, и сделали так, что татарский лагерь оказался ночью освещен как днем, и побили они татарскую силу всю до последнего человека, и вождя татарского, богатыря Субэдея, убили злой огненной смертью прямо в его железном возке. А некоторые так и вовсе утверждали, что побывали в том чудесном тридевятом царстве, тридесятом государстве, из которого и пришли боронить Рязанскую землю эти таинственные воительницы, что даже пиво-мед там у них пили, что по усам, мол, текло, а в рот не попало…

Да что там рассказы видоков! Отряд Евпатия Коловрата на своем пути по Рязанской земле не раз натыкался на посеченные до единого человека татарские разъезды, а теперь он стоял перед тем местом, где еще тридцать шесть часов назад находился татарский лагерь. Сперва свои трофеи взяли победители, потом оттуда много чего растащили местные пронские обитатели, но и то, что осталось, позволяло делать выводы, что татар избивали как бешеных собак, не оставив им ни единого шанса огрызнуться. Забросали издали стрелами из самострелов, потом заставили атаковать по брюхо в снегу, после чего добили залпами в упор, а остатки изрубили мечами.

Болтов от самострелов окрест того смертного поля валялось предостаточно. Обычные болты, вполне подходящие и к самострелам русичей. Вызывали удивление только необычно гладкие, притупленные наконечники из закаленной стали, с легкостью пробивающие насквозь татарские щиты и панцири, и ровные, один в один, древки, что делало эти болты очень целкими. Многие из дружинников, имевших самострелы, набрали таких болтов полные тулы, ибо не все татаровья были побиты, много их еще оставалось на рязанской земле, а хорошее оружие – завсегда хорошее оружие, пусть оно даже и не без примеси колдовства. Потом будут утверждать, что такие волшебные болты сами находили свою цель, а броню пробивали значительно легче, чем это могла сделать обыкновенная сталь. Но и тут надо понимать то, что нигде так люди не любят местами приврать, как на войне и на охоте…

А тем временем посмотрел Евпатий Коловрат на побитую на этом поле татарскую силу, прикинул, сколько ее было в также побитых разъездах, и понял, что лег под Пронском целиком и полностью отборный татарский тумен. Он со своими людьми ездил за помощью в Чернигов, надеясь получить помощь, но вместо того услышал от Михаила Черниговского надменный отказ; а тут помощь рязанской земле пришла сама – непрошенная, нежданная и негаданная. И вот они лежат на истоптанном снегу – посеченные на куски татаровья. Вот он стоит, целехонек – спасенный от них Пронск. Вот она, полнящаяся слухами-рассказами об этом чуде, русская земля, которую эти татары хотели положить пусту, но сами легли в нее всей своей силой.