Андрей Уланов - Однажды на Диком Западе: На всех не хватит. Колдуны и капуста. …И вся федеральная конница. День револьвера (сборник)

– Нет, это Святой Рохас! Видишь, какой у меня нимб над головой? И крылья? Ах, да, прости, с крыльями вышла промашка – пока я ползала по кустам, скрываясь от тебя , они слегка утратили райскую белизну!

– Я-я…

– Ты, – жестко сказала я, – просто маленькая безмозглая, – в последний момент я вспомнила, какими эпитетами меня награждал в чем-то схожей ситуации мой первый старший команды, Мартин Эстерхази, и закончила фразу вовсе не тем словом, каким собиралась первоначально, – негодница!

– Бренда, я…

Девчонка оправилась от испуга на удивление быстро – так что я, на всякий случай, снова запечатала её ротик ладонью.

– Ты хоть понимаешь, что мы обе могли погибнуть из-за тебя? – спросила я и, истолковав изумленно распахнутые глаза и невнятное бульканье, как отрицательный ответ, пояснила: – Если бы за тобой увязался вампир, то он бы заметил меня – и, пока я тратила время, выслеживая тебя, спокойно зашел бы ко мне за спину.

– Он и сейчас может напасть?

– Нет, – стращать девчонку еще больше я не собиралась. – По крайней мере на милю вокруг.

– П-прости меня.

– У твоего отца есть ремень?

Забавно, но этот – простой вроде бы – вопрос поставил мою пленницу в тупик.

– Ремень, – повторила я. – Полоска кожи, которая не позволяет штанам валиться на землю. Один в вашей деревне точно есть – у лавочника. У твоего отца есть такой же, или он подпоясывается обрывком веревки?

– Кажется, есть, – неуверенно отозвалась девчушка. – Но он лежит вместе с праздничной одеждой, на самом дне бабушкиного сундука. Отец достает этот наряд только четыре раза в год – на Пасху, на день основания деревни, на Рождество и на…

– Жаль, – вздохнула я, – что он не делает это почаще. Потому что у меня есть очень большое желание снять свой и, не сходя с места, восполнить этот пробел в твоем образовании.

Возможно, я бы и впрямь проделала это, не будь мой ремень нашпигован уймой серебряных заклепок и нашлепок. Однажды мне довелось им воспользоваться – против нечисти, но не той, за которой я охочусь, а нечисти рода человечьего. Лохматый урод, обладатель гнилых зубов и ржавого «ремингтона», решивший было, что два ярда между девушкой и её кобурами – достаточный повод, чтобы, гнусно скалясь, потребовать от неё скинуть штаны. Это требование я выполнила, а остальные он выдвинуть не успел – удар ремня лишил его глаза и большей части кожи с правой стороны лица. Урод улетел в костер, загорелся и с диким воем начал носиться по поляне. На то, чтобы утихомирить его окончательно, мне пришлось истратить пол-обоймы «снарка».

Можно, конечно, выломать прут… или ветку кактуса…

– Прости меня, пожалуйста, – всхлипнула девчушка. – Я вовсе не хотела… не хотела помешать тебе.

– Угу, – мрачно кивнула я. – Не хотела. Но помешала. Ладно уж… воробушек. Пошли.

– К-куда?

– Назад в деревню, разумеется. Все равно, – я покосилась на зависшее над лесом солнце, – сегодня я уже ничего путного сделать не успею.

– Прости меня, – в третий раз повторила Мария. – Я… я… хочешь, я пойду по этому лесу ночью, а ты сможешь дождаться, пока вампир кинется на меня…

– И оторвет твою глупую вихрастую головку, – закончила я. – А мою голову оторвет твой отец… или монсеньер Аугусто. Хотя нет, епископ – человек пожилой, он, скорее, поручит эту обязанность одному из секретарей. Ценю твое желание помочь, но ты никак…

Я осеклась и, прищурившись, одарила создание в разноцветной юбчонке новым, оценивающим взглядом, от которого девчушку едва не бросило в дрожь.

Рискованно, конечно, но, с другой стороны, это шанс покончить с гнездом за одну ночь. И убраться из этой проклятой дыры, ни задерживаясь ни одной лишней минуты.

А еще – это шанс спасти чью-то жизнь.

– Ты и вправду хочешь мне помочь? – серьезным, деловым тоном спросила я. – Очень хочешь?

Побледнев, Мария зачем-то оглянулась назад, прикусила нижнюю губу и медленно кивнула.

– Да.

Ну, хорошо.

Я огляделась вокруг в поисках подходящей для моих замыслов ветки – не слишком толстой и не очень высоко от земли. Несколько подходящих оказались на кусте в паре шагов от нас.

Хрясь – и на месте одной из них остался отличный заостренный сучок.

– Протяни руку, – скомандовала я Марии, доставая нож.

При виде хищно блеснувшего клинка девчушка побледнела еще больше, почти сравнявшись цветом лица с полированной сталью. Но все же у неё хватило смелости шагнуть вперед и протянуть мне правую руку ладонью вверх… измаранную почти до локтя.

– Нет, так дело не пойдет, – вздохнула я. – Покажи-ка левую… все ясно. Bonita, ты их моешь когда-нибудь?

– Это только сегодня, – виновато сказала Мария. – Мы с мальчишками играли в… то есть они играли, а я…

– А ты им в этом помогала, – закончила я, пряча нож и доставая из нагрудного кармана рубашки маленькую плоскую фляжку с ирландским бренди отца О’Райли. – Стой смирно.

Ценой дюжины глотков мне удалось расчистить примерно пять квадратных дюймов на левом запястье девчонки от нескольких слоев грязной глины.

– Так-то лучше, – проворочала я, завинчивая колпачок. – А теперь… – я наклонила голову и, продолжая цепко сжимать запястье, изумленно уставилась за спину Марии. – Что это еще за хрень?

– Где? – испуганно вскрикнула девчушка, пытаясь обернуться. – Ай!

– Поздно, – улыбнулась я, опуская нож.

– Ай, – повторила Мария тоном тише, с удивлением глядя быстро набухающие ярко-алые капли. – Знаешь, а ведь почти не больно!

– Знаю, – кивнула я. – Это называется «хорошо заточенное лезвие». Таким можно провести по горлу, а человек лишь через… эй, bonita, не вздумай валиться в обморок! Ты ведь не какая-то городская сеньорита! И держи руку над сучком – первая кровь должна попасть на него!

– Зачем?

– Все должно выглядеть естественно! – пояснила я. – Ты шла по лесу, случайно напоролась на сучок, а потом…

– Что потом?

– Побежала в деревню. И мы с тобой сейчас пойдем именно туда. Только, – предупредила я, – держи руку на отлете, так чтобы не капало на одежду. Она у тебя из без того достаточно измарана. Да и незачем напрасно тратить кровь – её у тебя не бочка.

– А много нужно будет крови? – озабоченно спросила Мария.

– Надеюсь, что не очень, – я огляделась по сторонам. – Как только найду подходящее место…

Подходящее место обнаружилось минуты через три – поваленное вихрем дерево с совершенно замечательной ямой на месте бывших корней.

– Отлично, – вслух заметила я. – Становись вот сюда… да, руку держи именно так, пусть натечет лужица. Тебе стало плохо, ты оперлась об этот корень, а потом – это было самое слабое место в моих рассуждениях, но проверить его можно было лишь на деле – потом упала и через этот вот корень сползла в яму. Давай руку.