Олег Говда - Рыцарь

По комнате заметались языки пламени. Горело все: обои, мебель. В проеме единственной двери полыхало, как в мартене. В безотчетном поиске спасения девочка обнимала мою шею так крепко, что стало трудно дышать. Огненная ловушка жадно щерила пасть, готовясь проглотить добычу, и только через подоконник хлестала струя воды. Стихии схватились насмерть, но слишком поздно. Не для победы пожар будет потушен, – поздно для спасения. Но ребенок не хотел умирать, он верил взрослым, – и я шагнул к окну. Пламя тут же жадно лизнуло мне спину, не желая выпускать добычу. На раздумья не осталось ни единой секунды. Оконный проем на пятом этаже, прыжок. Сгруппироваться, ноги вместе, колени согнуть. Все, как учили… Но на руках дополнительный вес подростка, центр тяжести смещен… Касание! Раскаленный прут пронзает тело насквозь и втыкается в мозг.

Тьма…

– Но если б водку гнать не из опилок, ну что б нам было с пяти бутылок… – насмешливо прогудел где-то рядом противный гнусавый голос. – Это сколько ж надо выжрать, чтоб заполучить такой откат? На, болезный, восстанови кислотно-щелочной баланс.

В руки мне ткнулось нечто влажно-прохладное и скользкое, как запотевшее стекло. Истерзанный похмельем мозг мгновенно выдал спасительную ассоциативную цепочку. Стекло – бутылка – пиво!!! А в следующее мгновение я жадно припал пересохшими устами к животворящему источнику, в два глотка опустошив емкость почти наполовину. Вот теперь можно и глаза открывать.

Напротив лежанки на сундуке сидела невзрачная с виду личность, небритый мужичонка в стеганой телогрейке и с незажженной папиросой в зубах.

Несколько секунд я молча на него таращился, потом, не отрываясь от горлышка, допил пиво и констатировал:

– Белочка…

– Позвольте полюбопытствовать, – вежливо откликнулся тот. – Что именно вы имеете в виду: меня или все остальное?

Вопрос явно был с подковыркой, но моим мыслительным способностям еще требовалось почистить зубы, принять ванну, выпить чашечку кофе… Я повертел в руке пустую бутылку и невпопад поинтересовался:

– А где этикетка?

– С этикеткой это уже реклама производителя, – охотно объяснил мужичонка. – А так – чистое лекарство. Типа, «скорая помощь» на дому… Кстати, посуду верни, – он ловко вынул бутылку у меня из руки, перевернул вверх дном, проверяя пустоту, а потом сунул ее себе за пазуху. – Здесь все равно стеклотару не принимают…

И тут – щелкнуло! Я как-то рывком, сразу, вспомнил и свой сон, и события последних дней.

– Игра…

– Ясен пень, – согласилась личность в фуфайке. – Весь мир театр, а люди в нем игрушки.

– Актеры… – машинально поправил я.

– Это для зрителей. А для режиссера – игрушки. Давеча один так заигрался, что едва всю сцену не сжег. Хорошо, пожарные вовремя подсуетились. А то и на весь театр могло полыхнуть.

– Подожди…

Пить хотелось так немилосердно, что это желание вытесняло из остатков сознания все прочие мысли, и я, морщась от пульсирующей в висках боли, огляделся по комнате. Очевидно, пакостное ощущение утреннего похмелья было хорошо известно обитателям замка, поскольку кувшин с прохладным и слегка приправленным мятой квасом стоял рядом на столике. Вдогонку к пиву лучше и не придумаешь.

– Ты намекаешь, что все это взаправду?

– С этим вопросом к философам, – отмахнулся мужичонка. – Могу лишь со всей ответственностью заверить, что если ты вдруг решишь поэкспериментировать и покончишь с собой, то зажмуришься реально. Без какой-либо реинкарнации.

– Но ведь все религии…

– Для того, кто боится жить и откладывает решения и поступки на завтра, оно никогда не наступит. Слюнтяи и хлюпики не нужны нигде и никому. Ни Порядку, ни Хаосу…

– Понятно, – с такой постановкой вопроса я был согласен. – Постараюсь соответствовать… А как же тот я, который остался там, в больнице? Парадоксом попахивает, нет?

– Во-первых, «там» – это не прошлое, а будущее. Во-вторых, там с тобой Вера, Надежда и Любовь, так что не боись, не пропадешь. А вот здесь и сейчас – гляди в оба, прежде чем во что-то вляпаться. Потому как ты, Игорь, хоть и пешка в масштабах мироздания, зато проходная – и желающих походить тобой, в своих интересах, найдется достаточно.

– Сам-то ты чьих будешь? За красных али за белых?

– Я? Не, что ты. Я так, просто, за порядком присматриваю… Никого не трогаю, примус починяю… Опять же – случись что: пожарных вовремя вызвать кому-то надо. Кстати, – он показал на папиросу, – огоньку не найдется? – И, пока я, опустив глаза, машинально охлопывал себя по карманам, шагнул в сторону и исчез…

Ветер легко качнул приоткрытое окно, и отраженный в стекле солнечный луч шаловливо перепрыгнул с резной спинки ложа ко мне на лицо. Я мигнул ослепшими на мгновение глазами и окончательно проснулся…

Вот тебе бабка и Юрьев день! Это что получается? Здесь вам не тут?… Из третьего тысячелетия в Средние века, причем совершенно не факт, что остался в прежней системе координат. Ну и шуточки у вас, господин профессорский академик. Хотя, с другой стороны, а что я потерял? Мягкую койку и удобную «утку»? Не, братцы, пусть хоть трижды три Веры и прочие Надежды, умноженные на Любовь, подносят ее мне – предпочитаю собственноручно. И вообще, лучше быть здоровым и богатым, чем больным и бедным, прочее приложится. Люди везде живут… Голова на месте, руки-ноги целы, разберемся. А потому, спасибо тебе, господин Арагорн. С меня причитается. Обращайтесь…

Придя к столь оптимистическому решению, я сладко потянулся, прогоняя остатки сна, и попытался бодро соскочить с ложа. Но застонал от боли в затылке и плюхнулся обратно. Похмелье, оно и в Африке похмелье…

В это мгновение в дверь комнаты легко постучали, после чего она широко распахнулась, и на пороге, сверкая посеребренным нагрудником с родовым гербом, возник улыбающийся во весь рот младший Зеленый Вепрь – Любомир.

– С добрым утром, Игорь! Как спалось?! Хорошие ли сновидения посетили тебя этой ночью?

– Можно, конечно, и так сказать… – проворчал я. – А как ваше самочувствие, господин виконт? Поправились уже?

– Подлатали… – Любомир махнул рукой. – В седло еще рано, а по замку шкандыбать можно. И это, Игорь, мы не на званом балу, оба воины… С матушкой, дело иное, а со мной не надо лишний раз расшаркиваться. И еще – я, Любомир Зеленый Вепрь, хочу принести тебе, Игорь, свои глубочайшие извинения за недоразумение, произошедшее вчерашним вечером.

Не ответить на такую официальную речь не менее витиевато означало нанести смертельное оскорбление, и естественно, что я постарался, как смог:

– Извинения приняты. Инцидент исчерпан. У меня нет претензий к гостеприимству Зеленых Вепрей.