Алина Лис - Птенцы Виндерхейма

Ух, как они уставились на приборную панель – за уши не оттащишь!

А я их понимаю! Помню, как сам смотрел на эту панель впервые…

Механизмы. Стрелки, латунь, сочленения и сплетения гаек, шестеренок и рычагов. Тусклой медью отливают цифры на шкале, расчерченной делениями. Отполированные тысячами ладоней рычаги с накладками из дерева. Передо мною раскинулась прекрасная непознанная страна. Дрожание стрелок, пощелкивание реле, отвечающего за цветовой код, тяжесть стального рычага…

Когда все это успело стать рутиной?

(Половина предыдущей страницы перечеркнута. Приписка на полях: «Что за стариковское брюзжание?!» Приписка чуть ниже: «Обыкновенное стариковское брюзжание». Еще ниже: «Как хочу, так и брюзжу».)

Через неделю, когда я отвел детишек на полигон, меня ждали два сюрприза. Один приятный, а другой не очень…

Вблизи турс поражал.

«Дварф» – первый из турсов, созданных в конунгате. Высота – 4,5 м. Легкий сплошной корпус усилен стальными пластинами, ноги и руки защищены специальными волокнами. Лезвие крепится на правой руке снизу, щит – на левой. Молот крепится на спине. Наблюдение за окружающим пространством в старых моделях происходило через шлем. В последних моделях «Дварфа» используется сенсорная система.

Сухой текст учебника плотно засел в памяти. Цифры: вес, максимальная скорость, сила удара, длина прыжка, срок автономной работы до подзарядки.

Цифры обманывали. Они давали иллюзию познания. Теория – это все и ничего. Что такое четыре с половиной метра?

Это три роста Альдис.

И вот он стоит рядом, опираясь на локтевые и коленные пластины. Великан-йотун из древних сказок. Мощный, грубый – стальные накладки в царапинах и вмятинах. Пахнет смазкой и нагретым металлом. Предзимнее солнце отражается от полированной вставки с инвентарным номером и слепит глаза.

Он просто есть. И он настоящий.

– Учебное пособие номер тринадцать, – скучным голосом сообщил Торвальд. – Кто первый хочет попробовать?

Девушка шагнула вперед. Хотелось крикнуть «Я! Пожалуйста, можно я!»

Да-да! Это не сон. Ты ведь правда пустишь меня за штурвал, эльдри?

За спиной Хельг презрительно хмыкнул и сплюнул.

– Альдис? Хорошо, залезай.

Так бывает, когда предвкушение почти невыносимо и ты уже знаешь, что скоро-скоро получишь желаемое. Тогда хочется растянуть последний момент ожидания.

Она медленно подошла к машине.

– Не копайся! У тебя двадцать минут.

Повернула тяжелые защелки и откинула крышку. Брюхо турса походило на темную нору.

Девушка оперлась ладонями о края норы, поджала ноги и скользнула внутрь. Потянула ручку, возвращая крышку на место. Бездумным, отработанным на тренажерах жестом застегнула ремень безопасности. Щелкнула тумблером. По краям приборной панели загорелись бледно-желтые огни.

Все было таким же, как на тренажере. Только настоящим.

Она втянула воздух. В кабине стоял запах латуни, кожи и кислого пота.

Альдис откинулась назад и нащупала то, чего не было на тренажерах. И не могло быть.

Сенсошлем.

И мир вокруг расцвел красками.

Она стояла, опираясь на локти и колени, и у нее были десятки, сотни глаз. И десятки, сотни ушей. И огромные, мощные руки, покрытые железными пластинами. Правую ладонь венчал короткий широкий меч, похожий на гладиус.

Серый ангар за спиной. Причал. Пирс. Камень, поросший лишайником. Полигон для тренировок. Море. Понтонный мост. Торвальд и Хельг о чем-то спорят. В бледном небе летит птица. Все это сразу, одновременно, со всех сторон.

Где тут право, где лево? Где верх, где низ?

Где я?

На секунду девушка ослепла и оглохла.

Мешанина звуков и красок. Тысячи образов накладываются друг на друга, сводя с ума, доводя до полной дезориентации.

Видеть всем телом. Слышать всем телом. Человек к этому не приспособлен.

Первые мгновения Альдис пыталась разобраться в потоке хлынувшей информации. Все инструкции Тора вылетели из головы. Как он говорил? «Нащупать приоритетный канал?»

Картинка скакала, посекундно меняя ракурсы. Как он еще говорил? «Стабилизировать волевым усилием»?

Попробовала – ни йотуна не получилось. Взгляд взмыл вверх, ударился о стену ангара, потонул в мутном колыхании волн.

Мир перед глазами сплясал тошнотворную сарабанду, закрутился в водоворот. Утренний завтрак проделал марш-бросок из желудка куда-то под горло. Накатила паника…

Она просто не выдержала.

Руки дернули шлем, и девушка вывалилась в уютный полумрак кабины.

Альдис сидела в кабине, слушая стук собственного сердца. Мундир на спине и под мышками промок насквозь.

Перед глазами укоризненно покачивалась стрелка: батареи полностью заряжены, машина готова – что же ты? Действуй, пилот.

Все было таким знакомым и привычным. Как на тренажере.

Можно ведь поднять турс по приборам. Она знает, как это делается. Вот они, линзы стереотрубы, – справа. Можно дойти до полигона, попрыгать, вернуться назад. Вылезти и нацепить скучающую рожу, как у Хельга. Что нам какой-то «Дварф»?

Никто ведь не узнает.

Альдис стиснула зубы. А вот йотуна вам! Ползать, когда можно летать, – это не для нее.

Еще раз: как там говорил Тор на занятиях? Волевым усилием стабилизировать ракурс? Попробуем!

Шок был не меньшим, но в этот раз она оказалась к нему готова. Борясь с приступами морской болезни, девушка попробовала нащупать какую-то точку опоры в развернувшемся калейдоскопе.

Взгляд сконцентрировался на камне, поросшем бледно-зеленым лишайником. Справа от него поднималась вверх исполинская, закованная в броню рука.

Какое там «рука»? Ручища, оглобля, ствол дерева.

Она повернула голову, пытаясь следовать взглядом за конечностью турса. Картинка не сместилась и на миллиметр. Снова замутило.

Так, об этом Торвальд тоже говорил. Мультизрение турса привязано не к точке на теле гиганта, а к точке в окружающем пространстве, на которой концентрируется пилот.

Она попробовала осторожно, плавно сместить взгляд чуть правее. Получилось! Теперь еще правее…

Перед глазами опять все заплясало, но теперь Альдис чувствовала себя увереннее и смогла перехватить управление. Медленно-медленно она воссоздавала привычную траекторию движения глаз.

В этом не было нужды – возможности сенсошлема позволяли пилоту в любой момент переключиться на любой ракурс. Но одно дело слушать лекции Тора. И совсем другое – вот так взять и усилием воли перепрыгнуть на другую точку восприятия.

Завтрак беспокойно ворочался в желудке, намекая на нежелательность слишком смелых экспериментов.

Вчера Торвальд в конце лекции посоветовал не завтракать. Ехидная улыбка эльдри означала: жди подначки. Именно с такой ухмылкой «ястреб» задавал нерешаемые, парадоксальные вопросы. С ней же на ходу менял установленные правила во время практических занятий. И с ней же радостно констатировал тупость доставшихся ему учеников.